- Ложись спать, Алёна, - говорит так, чтобы услышала только она, и уходит к жене, неслышно ступая по полу, будто и не было его вовсе.
- Не могу, - тихим шепотом в ответ, еле раздвигая искусанные губы.
Не может сейчас. Не может даже тогда, когда на следующий день, брат после совместных игр засыпает рядом, практически на руках, делясь своим теплом и безмятежностью. Не может, потому что слышит рано утром едва различимые слова, раздавшиеся из прихожей:
- Мне надоели эти твои командировки. Сколько уже можно? В выходные, Олег! Какие командировки могут быть в выходные?
- Инна, не начинай. Ты прекрасно знаешь, какие могут быть командировки в выходные дни. Прекрати себя так вести. Сына разбудишь.
- Ах, сына? – мама едко усмехается. - Егор скоро забудет, как ты выглядишь, Олег! Когда ты в последний раз…
- Успокойся. Я уезжаю всего на три дня. Не вижу в этом никаких поводов для твоей истерики.
Но Инна эти самые поводы видит, и Алёнка её понимает. Олег после таких поездок возвращался с едва уловимым шлейфом женских духов и подарками для жены и сына, оставляя для Алёнки время на следующий день, забирая с занятий и проводя с ней несколько, будто украденных, часов.
И даже тогда она не может закрыть глаза, чувствуя, как струится по венам горечь, перемешиваясь с кровью, как щекочут бабочки внутри, которые уже давным-давно превратились в банальную моль. Они вызывают тошноту и головокружение, которые девушка чувствует фоном на протяжении всех следующих дней. Они заставляют сжимать пальцы в замок за спиной, в бессмысленных попытках успокоиться, когда мама в понедельник, перед тем как отвезти её в школу, забирает ключи от входной двери, объясняя это тем, что:
- Егорка соскучился по отцу и мы решили сделать Олегу сюрприз. Свои ключи я оставила в офисе. Не волнуйся, мы вернёмся до того, как у тебя закончатся занятия».
Отрадная и не волнуется. Просто выходит молча из машины, мечтая, чтобы поскорей этот день закончился. И он заканчивается гораздо быстрее, чем она могла бы себе представить, когда один из одногруппников, проходящий мимо со словами: "Уйди с дороги, Отрадная!", больно цепляет её плечом, отчего Алёнка вдруг запинается о собственные же ноги и падает, разбивая коленки в кровь, царапая кожу на ладонях и ударяясь головой о стену.
«Интересно, на сердце столько же ран?– отстранённо думает она, лёжа на боку и ощущая, как мир качается перед глазами. –Или всё же на несколько незаживающих царапин больше?».
8. Кир
Перед тем как позвонить в дверной звонок Кир снимает солнцезащитные очки и оглядывается. Родительский дом, скрытый от любопытных глаз высоким забором, когда-то был для него нерушимой крепостью, в которой можно было спрятаться от всех невзгод и страхов. Сейчас же ему хочется покончить со своим сыновним визитом как можно скорее и вернуться к себе в квартиру. К гулкой тишине, одиночеству и пачке сигарет, которую он забыл на подоконнике на кухне.
- Кир Алексеевич? - удивлённо смотрит на него горничная, открыв двери. - Здравствуйте.
- Добрый день. Родители дома?
- Да, Алексей Владимирович у себя в кабинете, а Виктория Александровна…
- В комнате Алисы? - догадывается он по жалостливому выражению лица женщины.
Она кивает и отводит глаза, не выдержав его прямого взгляда.
- А Алек?
- Он у себя. Не выходил из комнаты с самого утра.
Парень морщится и проходит вглубь коридора, привычно цепляясь за картины и фотографии, висящие на стенах. Его первый рисунок, на котором по задумке должна была быть изображена машинка, подаренная на день рождение, но получилось лишь нечто размазанное. Фотоснимки, запечатлевшие беременную сестрой и братом маму и выписку с ними же из роддома. На следующей фотографии - он-первоклассник в идеально выглаженном мамой костюме и букетом гладиолусов в руках, закрывающих практически всё лицо. Далее до смешного кудрявый Мишка в спасательном жилете и Авдеев, сидящий рядом, жмурящийся от яркого солнца. Первая для них обоих поездка к морю. Кир даже помнит, что этот снимок, как старший, а, значит, более ответственный, под чутким руководством родителей, сделал Денис. Затем десятки фото с различных поездок и мероприятий. Его работы за время недолгой учёбы в художественной школе и рисунки сестры, гораздо более яркие, аккуратные и красивые. А потом взгляд натыкается на снимок, перевязанный чёрной траурной лентой, и одно лишь его существование проходится тупым ножом по беспокойному ныне сердцу. И слышится где-то на периферии сознания жалкое:«Херово без тебя, Алиска», отзываясь неприятной вибрацией по всему телу и сосредотачиваясь нервной дрожью в пальцах.
Кир проводит рукой по волосам, отворачиваясь, и проглатывает комок, ставший поперёк глотки.
Ему до сих пор тошно, несмотря на то, что все говорили и продолжают говорить, что боль потери со временем притупляется. Что не может быть плохо постоянно. Что однажды обязательно станет легче. У него же боль от утраты, кажется, с каждым прожитым днём становится сильнее и занимает больше и больше места где-то внутри, за рёбрами, выжигая и заставляя давиться горечью от слёз, которых уже нет несколько лет. И стоит хотя бы на миг подумать, что в нём уже ничего не осталось для того, чтобы болеть или кровоточить, как приходит образ Отрадной, уничтожая всё зажившее повторно, только куда с большим энтузиазмом и силой. После чего не остаётся ничего кроме, как лишь молча терпеть в стороне этот убийственный микс, изредка поскуливая, будто щенок с перебитой лапой, потому что на что-то большее у него нет прав.
Соберись, Авдеев.
Не будь, бл*ть, такой тряпкой.
Он раздражённо ведёт плечами и без стука заходит в отцовский кабинет. Алексей, говорящий в этот момент с кем-то по телефону, поднимает на сына глаза и резко замолкает.
- Я не вовремя? - вопросительно вскидывает бровь Кир и переступает порог, закрывая за собой дверь.
Авдеев-старший был бы плохим политиком, если бы не умел справляться со своими эмоциями за пару секунд, поэтому в следующее мгновение он уже расслабленно откидывается на спинку кресла и улыбается. Многочисленные подчинённые, коллеги, оппоненты и журналисты посчитали бы эту улыбку абсолютно честной и настоящей, но Кир его сын и знает, как никто другой, что искренности в ней ноль, а вот фальши наоборот хоть отбавляй.
- Конечно, нет, - Алексей сбрасывает вызов, даже не предупредив собеседника, и кладёт телефон на стол. - Когда ты приехал?
- Только что.
- Нужно было предупредить и мы бы как следует подготовились к твоему приезду.
- Вот поэтому и не предупредил, потому что хотел своими глазами посмотреть как обстоят дела.
Взгляд отца тяжелеет и ещё пару лет назад Кир бы почувствовал себя из-за этого не в своей тарелке, но теперь ему плевать. Слишком много изменилось после аварии, из-за которой их семья стала меньше на одного человека и, вообще, перестала соответствовать этому тёплому, уютному и важному для всех слову. Сейчас они всего лишь четверо абсолютно разных людей, которые, скорее по нужде, чем по желанию, продолжают поддерживать друг с другом общение.
- У нас всё хорошо.
- Да, я вижу, - кивает он, усмехаясь. - Ты закрылся здесь, мама в комнате у Алисы, а Алек у себя. Прекрасное семейное времяпровождение, не так ли?
-Ты приехал, чтобы поссориться? - прищуривается мужчина.
- Нет, я приехал к Алеку.
- Тогда шёл бы сразу к нему, а не в очередной раз обвинял меня во всех грехах!
Кир смотрит отцу в глаза и видит перед собой не того, у кого в детстве так часто искал в глазах одобрение и сидел на коленях, пока тот работал, а почти незнакомого человека, который хочет поскорей от него отделаться.