- Давай, Отрадная, открывай глаза. Я с тобой. Я тебе помогу.
Когда она поднимает веки и встречает его взгляд, Авдеев вздрагивает. Облегчение тут же накрывает с головой девятиметровой волной. Забыв обо всём и всех, он наклоняется ниже и проводит большим пальцем по её щеке.
- Как ты себя чувствуешь?
Девушка моргает, вслушиваясь в вопрос, пытается перевернуться на спину, но послушно замирает, когда его руки не позволяют ей этого сделать.
- Я… - тихо начинает Алёна, облизнув пересохшие губы, отчего пульс парня мгновенно учащается. – Я нормально… Всё хорошо…
- Твои разбитые колени говорят об обратном.
Она переводит взгляд на них, хмурится и хочет что-то ответить, но её прерывает преподаватель и по совместительству куратор их курса, которую привёл Миша.
- Боже, какой ужас! – громко восклицает женщина, подбежав к ним. - Алёна, ты в порядке?
- Чего уставились, стервятники? А ну, разошлись по своим норам быстро! - в один голос с ней рявкает Романов на зевак. – Оглохли что ли? Быстро, я сказал!
Нехотя, толпа расступается и в поле зрения Кира попадает Смирнов. На его лице играет самодовольная улыбка, а глаза направлены куда-то в сторону, поэтому он не замечает, как Авдеев кивает на него другу и холодно произносит, вкладывая в слова гораздо больший и опасный смысл:
- Не дай ему уйти.
Миша понимающе улыбается и направляется к одногруппнику, на ходу закатывая рукава рубашки. Гена переключает на него внимание, только когда Романов подходит вплотную и указывает рукой в сторону подсобной лестницы.
- Я в порядке, Светлана Константиновна, - тем временем отвечает Отрадная, полностью сосредоточившись на разговоре с преподавательницей.
- Алёна, не геройствуй. Миша мне сказал, что ты ударилась головой о стену, а с этим не шутят.
- Но со мной, правда, всё хорошо.
Девушка предпринимает попытку подняться, но тут же морщится от боли и садится обратно. Беспомощно оглядывает свои раны, не зная, как безболезненно встать на ноги. От этого зрелища у него болезненно сжимается сердце и в очередной раз прерывается дыхание.
- Хватит, Отрадная, мы идём в медпункт, - категорично отрезает.
Кир аккуратно подхватывает её на руки и крепко прижимает к своей груди. Алёна даже ахнуть не успевает от неожиданности, только смотрит на него широко распахнутыми глазами и беззвучно открывает-закрывает рот.
- Что ты делаешь? - практически шёпотом спрашивает она через пару шагов, невероятно шокированная его действиями, как и все остальные вокруг.
- Несу тебя.
Его голос всё также хрипит, но парень уже не обращает на это внимание, потому что, чувствуя в руках её приятную тяжесть, тепло и близость, в голове вертятся совершенно другие мысли. О том, как он не хочет, чтобы это мгновение прекращалось. Не хочет, потому что всё ещё душит страх за неё, отзываясь колкими мурашками. Не хочет, потому что перед глазами не коридоры университета, а до сих пор она с прижатыми к лицу руками в позе эмбриона.
- Я… Я могу сама идти, - слабо сопротивляется Алёна. – Ты можешь меня отпустить.
- Нет, я тебя не отпущу.
Не могу, Отрадная. Не могу и не хочу, понимаешь?
Хочу прижать тебя к себе ещё крепче. Зарыться носом в волосы, вдыхая аромат твоего шампуня. Хочу смотреть в твои глаза и не видеть в них этого болезненного тумана. Потому что тебе не должно быть больно, Отрадная. Кому, бл*ть, угодно, но только не тебе!
- Ты на ногах и дольше минуты не продержишься, - добавляет он перед дверью в медпункт.
Эти слова она подтверждает через несколько минут, когда Кир, посадив её на кушетку, сразу же ловит за талию после того, как Алёна, вскочив на ноги, вновь решает заверить всех, что с ней всё в порядке, но покачнувшись, начинает заваливаться вперёд.
- Сиди на месте, Отрадная, и не дёргайся, - цедит сквозь зубы, опуская её обратно и смотря прямо в глаза.
Девушка упрямо поджимает губы, но спорить не пытается. Послушно складывает руки на коленях и немного опасливо косится на врача.
- Я буду за дверью, - бросает на выходе из кабинета парень преподавательнице, которая, если и удивилась его заявлению, то виду не подала.
В коридор он выходит уже совершенно другим Киром Авдеевым. Не только безнадёжно влюблённым в запретную для него девушку, но и тем, кто за неё порвёт всех без исключения. Сегодня этот список возглавляет Смирнов, который очень сильно пожалеет, что заслужил это почётное первое место. Потому что страх за Отрадную чуть ослабил на горле хватку, а вот гнев наоборот схватил так, что...
что тебе, Гена, лучше начать молиться прямо сейчас.
Когда парень добирается до лестницы, то застаёт одногруппника уже не в таком расслабленном состоянии как пару минут назад. Он беспокойно переминается с ноги на ногу, настороженно посматривая на непривычно хмурого и угрожающе на него смотрящего Мишу, и неловко улыбается.
- Миш, я всё-таки не понял. Что случилось-то? - спрашивает одногруппник и вздрагивает, когда дверь с грохотом открывается и в проёме появляется Авдеев.
- Не переживай, сейчас узнаешь, - хмыкает Миха, отходя в сторону и забирая у друга пиджак.
- Присмотришь за Отрадной, пока я здесь? - не отводя взгляд от Смирнова, просит Кир.
- Конечно, - кивает Романов и выходит в коридор, насвистывая под нос весёленькую мелодию.
- Кирюх, слушай…
Первый удар приходится Смирнову в переносицу, поэтому договорить он не успевает, лишь громко вскрикивает и хватается за нос, из которого в ту же секунду брызгает во все стороны кровь. Второй - в живот и одногруппник, скрючившись, сползает по стенке, хрипя от боли.
- Это ты меня слушай, ничтожество, - выплёвывает Кир, присев рядом с Геной на корточки. - И слушай внимательно, потому что, сам знаешь, повторять два раза я не привык.
- Ч-ч-что т-ты…? Я же н-ничего плохого н-не сд-делал!
Новый удар, на этот раз унизительная пощёчина, резко отбивают у Смирнова всю охоту снова открывать рот. Сжавшись в дрожащий комок, он смотрит на него огромными слезящимися от боли глазами, в которых Авдеев без особых проблем узнаёт страх с готовностью выполнять любые его указания, и вжимается в стену, прижимая руки к окровавленному лицу.
- Боишься, Ген? Правильно, бойся, ведь она тоже боялась, когда из-за тебя-ублюдка чуть голову о стену не разбила.
Вкрадчивый голос Кира разносится эхом по пустой лестничной площадке. От желания объяснить одногруппнику всю неправильность его поступка не словами, а силой, дрожат руки, но парень чувствует, что если начнёт, то вряд ли сможет остановить себя сам. А Мишка, способный бы ему в этом помочь, рядом с Алёной, которую оставлять без присмотра на долгое время не хочется ещё сильнее.
- Зачем ты её толкнул? Нах*я ты, вообще, в её сторону посмотрел, дерьма кусок?!
- Кир, это же… - глухо сипит Смирнов не своим голосом. - Это же Отрадная… Ты же сам…
- Я, бл*ть, её никогда даже пальцем не трогал и никому другому не разрешал! - рявкает во весь голос, сжимая ладони в кулаки до побелевшей кожи.
Сколько бы они с Отрадной не ссорились, как бы друг друга не оскорбляли и не пытались задеть, у него даже мысли о физическом воздействии на неё ни разу не возникло. И сейчас осознание того, что пусть и косвенно, он сам виноват в её травмах, потому что когда-то смог убедить всех в своей к ней ненависти, тем самым дав недоумкам карт-бланш на травлю, сжирает его по кусочкам. Жрёт смачно, чавкая и постанывая от удовольствия. Ещё чуть-чуть и кроме слепой ярости в нём не останется ничего. Ещё чуть-чуть и…
Авдеев, выругавшись, бьёт кулаком в стену рядом с головой одногруппника, отчего тот дёргается и сжимается ещё сильнее в ожидании нового удара. Жалкий, испуганный, никчемный. От этой картины Кир брезгливо морщится и вытирает ладони о брюки.
- Значит так, - начинает сухо и жёстко. - Я хочу, чтобы через полчаса ни тебя, ни твоих документов в универе не осталось. Увижу тебя здесь или рядом с Отрадной - вышибу мозги или что там у тебя вместо них.