- Хорошо, Миш, я понял. Да, давай, жду.
Кир отвечает другу мягко, тепло, с едва улавливаемой хрипотцой в голосе. Без тех резких и твёрдых нот, к которым она привыкла за время их знакомства.
- Нет, ничего не нужно. Просто приезжай, ладно?
Отрадная прикусывает нижнюю губу, ощущая заманчивое желание отступить назад. Туда, где витает аромат морской свежести и чистоты. Где плотные шторы, тёмное покрывало и куча книжек, корешки которых она рассматривала, засыпая. Где почему-то смогла уснуть без лишних проблем, несмотря на все свои страхи и опасения. Хотя первые часы своего нахождения в этой спальне просидела, почти не двигаясь и прокручивая в голове каждое слово хозяина квартиры. Сверлила напряжённым взглядом дверь и ждала, что та откроется и на пороге появится Кир. Не тот, который носил на руках, спрашивал о самочувствии и хотел помочь, а прежний, хорошо знакомый и всей душой её презирающий Авдеев, что однажды предал, растоптал, уничтожил единственного, кому Алёнка была хоть капельку важна. Но время бежало вперёд, а ничего подобного не происходило, только из-за стены время от времени улавливались шорохи, и незаметно для себя девушка смогла расслабиться.
Теперь же, стоя посреди коридора в полном замешательстве, Отрадная чувствовала, как вчерашнее состояние к ней возвращается вновь и сковывает сомнениями, недоверием, неловкостью. Ведь сейчас нельзя с чистой совестью гневно выпалить Киру прямо в лицо всё, что она о нём думает. Ведь несколько часов назад именно он оказался рядом в трудный для неё момент. Ведь у неё до сих пор оставался его пиджак и висел дома на плечиках, в самом углублённом месте шкафа, чтобы исключить вероятность лишних и вызывающих растерянность вопросов.
Что же с тобой происходит, золотой мальчик?
Почему ты так внезапно изменился?
Девушка неуверенно опускает ладонь с дверной ручки и направляется вперёд, стараясь ступать как можно громче, чтобы её появление не стало для хозяина квартиры неожиданностью.
- Доброе утро, - тихо произносит она, появляясь на пороге кухни.
Он вскидывает голову и находит её глазами, в которых проскальзывает что-то нечитаемое, тяжелое, сильное. Алёна прищуривается, пытаясь разглядеть эту вспышку во всех подробностях, но парень моргает и всё исчезает.
- Доброе. Как себя чувствуешь?
- Нормально.
Кир чертит взглядом по её лицу, шее, плечам, спускаясь всё ниже и ниже, пока не останавливается на уровне коленей, отчего она неловко переступает с ноги на ногу от такого пристального внимания.
- Тебе нужно сменить повязки.
Девушка хмурится и опускает глаза вниз, к своим коленям, замечая на белой ткани пятна крови. Словно по приказу, царапины и ушибы после вчерашнего падения тут же напоминают о себе резкой болью.
- Садись, - парень поднимается на ноги и отодвигает стул от стола, приглашая присесть. – Я сейчас принесу аптечку и вернусь.
- Ничего страшного, ерунда, - отмахивается она и замечает часы, висящие на противоположной стене. – Моя мама, наверное, уже вернулась и будет лучше, если я…
- Будет лучше, если ты хотя бы на минутку перестанешь спорить, Отрадная, и позволишь мне помочь.
- Я просто не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством и…
Короткая вибрация в кармане, оповещающая о новом смс, заставляет её замолчать на полуслове и сжать пальцы в замок, чтобы не сорваться и не заглянуть в текст сообщения. Потому что если посмотрит, то снова перестанет принадлежать себе. Снова побежит к нему, туда, где ей нет места. Где она лишняя, слабая, безвольная.
-...и поэтому готова наплевать на своё здоровье? - Кир подаётся корпусом вперёд и хмурит брови. - Сядь уже на стул, Алёна. Я сам тебя отвезу, куда скажешь, но сначала поменяем повязки и позавтракаем.
На то, чтобы, скрепя сердцем, признать его правоту, у неё уходит несколько долгих секунд и лишь только потом девушка со вздохом произносит:
- Хорошо, твоя взяла.
Ведь сейчас мне проще дышать одним воздухом с тобой, чем с ним, Кир, понимаешь?
17. Алёна
Поравнявшись с Авдеевым, она заправляет волосы за ухо и садится, чувствуя макушкой его взгляд, а после замечает на столе глубокую кружку, судя по запаху, с кофе и почти пустую раскрытую пачку сигарет.
- Во сколько ты проснулся? - неожиданно для себя самой спрашивает Отрадная, когда парень возвращается на кухню с аптечкой и присаживается возле неё на корточки.
Он такой высокий, что даже в этой позе его лицо находится с её почти на одном уровне, чем Алёна бессовестно пользуется и заглядывает ему в глаза. В них обычно не видно ничего кроме злости или равнодушия, но сегодня девушка уже второй раз за утро наблюдает за тем, как в зелёных радужках всё сверкает, блестит, переливается иживёт.
- Не помню.
Кир неопределённо ведёт плечами и принимается методично слой за слоем разворачивать бинты на её коленях.
- Я… Не нужно… - запаздало пытается воспротивиться она. - Я могу сама.
- А спокойно посидеть на одном месте и не мешать мне ты можешь?
Пригвождает её взглядом к стулу и снова возвращается к своему занятию. Не зная, куда деть руки от неловкости, Отрадная сминает в пальцах ткань юбки и пытается смотреть в одну точку, поверх головы парня, но глаза сами соскальзывают на русые волосы, высокий лоб, темные брови, а после на ровный, прямой нос, заострённые, словно выточенные талантливым скульптором, скулы и ниже к губам, ровным и выразительным.
Алёна моргает и резко отворачивается, осознав, что в открытую пялится на своего… Врага? Неприятеля? Просто знакомого?
Кто мы друг другу после всего произошедшего, Кир?
- Очень больно? - спрашивает он, осторожно обрабатывая одну из ссадин заживляющей мазью.
- Нет, терпимо, - отвечает девушка и, взглянув на свои колени сине-феолетового цвета, вздыхает. - Ужасное зрелище.
- Через пару недель сойдут, не переживай.
- Думаешь?
- Уверен, если, конечно, ты не будешь забывать про их лечение.
- Я постараюсь не… Ой!
Вздрогнув от неожиданного прилива жгучей боли, Алена морщится и неосознанно хватается за руку Кира, удерживая его от своих царапин на расстоянии.
- Тихо-тихо, Отрадная, - успокаивающе сжимает пальцы на её ладони Авдеев и подаётся ближе. - Я знаю, что это больно, но нужно немного потерпеть.
- Почему-то в детстве, когда я училась ездить на двухколёсном велосипеде и падала почти на каждом квадратном метре, это не было так неприятно, - выдавливает она, пытаясь не думать об ощущениях.
- Тогда у тебя была цель и ты к ней упорно шла, несмотря ни на что. Сейчас же ситуация немного другая.
Парень мягко улыбается и Отрадная ловит себя на мысли, что хочет ответить ему тем же. В это серое и очень неловкое утро ей вместо того, чтобы держаться подальше от человека, которому она, как минимум, не доверяет, хочется улыбнуться. Искренне и открыто.
- К сожалению, я тогда так и не смогла научиться кататься, - признаётся девушка, смущённо нахмурившись.
- Почему?
- После очередного падения я сильно подвернула ногу и мама запретила мне подходить к велосипеду даже на метр.
Кир удивлённо вздергивает брови и улыбается ещё шире.
- Неужели ты послушалась?
- Конечно же, нет, - с улыбкой качает головой Алёна. - Но научиться ездить у меня всё равно не получилось.
- Никогда не поздно попробовать научиться заново.
- Сомневаюсь. Я уже слишком взрослая для этого.
Парень пытливо щурится, словно хочет таким образом заглянуть к ней в мысли и понять действительно ли она так думает или просто повторяет чужие слова. Будто там, внутри, у Отрадной ещё осталось что-то настоящее, не прогнившее, достойное его внимания и способное подсказать правильный ответ.
- Тебе всего девятнадцать, Алёна. У тебя впереди целая жизнь.
Девушка тушуется и прячет лицо за распущенными волосами. Возможно, у других её сверстниц, которые не спят с мужьями своих матерей, действительно, впереди яркая и насыщенная жизнь, но точно не у неё. В своём будущем Алёна видит лишь боль, сожаление и одиночество. В нём нет места таким простым вещам как прогулка на велосипеде или поход в кино на выходных.