- "Однажды я заберу у тебя всё, Николай" - в день, разделивший его жизнь на до и после, пообещал Олег своему бывшему партнёру. - "Я лишу тебя самого важного".
Тогда ему казалось, что самое важное для Николая Отрадного - бизнес, деньги и власть. Но потом до Королёва дошло, что самое ценное для предавшего его ублюдка - семья. Жена и дочь, которые остались совершенно одни после того, как их муж и отец подорвался в собственной машине. И Олег выполнил своё обещание. Забрал у него всё. Теперь Инна носитегофамилию, бизнес находится вегоруках, а Алёна шепчетегоимя, когда…
Надеюсь, ты там, в аду, жалеешь о каждом своём поступке, Отрадный.
Мужчина поднимает голову вверх, всматриваясь в тёмное небо. Ещё немного, и моросящий дождик разойдётся в полноценный дождь. Ещё немного и непрошенные воспоминания накроют и его тоже, поэтому Королёв встряхивает головой, пытаясь прийти в себя. А когда самообладание возвращается он вновь смотрит в сторону девушки на скамейке и неожиданно замечает стоящего напротив неё высокого парня в тёмной одежде. Олег прищуривается и к своему удивлению узнаёт в нём старшего сына Авдеева. Неосознанно шагает вперёд, оставаясь всё также незамеченным, а мальчишка в это время садится рядом с Алёной. Между ними расстояние в несколько сантиметров и Королёву это не нравится. Очень сильно не нравится. Совершенно некстати вспоминается один из вечеров, когда мужчина мог позволить себе не появляться дома, отправив жену с сыном отдыхать на море, и закрыться в своей старой квартире вместе с Отрадной. В тот день у неё ярко блестели глаза, губы были опухшими от поцелуев, и он не отпускал её от себя дальше, чем на пару шагов. Сегодня у неё губы искусаны почти до крови, а её ладони касается какой-то мальчишка в кожаной куртке.
Какого черта, Алёна?
Какого, бл*ть, ты ему это позволяешь?!
Олег достаёт телефон из кармана пальто и набирает номер девушки, но она неожиданно поднимается на ноги и стремительно уходит за старшим сыном Авдеева. В динамике раздаются длинные гудки, а с неба начинают падать холодные капли.
держи все при себе, Олег
п о м н и ш ь?
Даже тогда, когда хочется сорваться следом.
Даже тогда, когда с нейдругой.
Даже тогда, когда контроль, на котором ты выстроил всю свою жизнь, вдруг ускользает на твоих же глазах.
32. Алёна
“Позвони”
Алёна в очередной раз проводит взглядом по одному единственному слову в смс-сообщении и вздыхает. Растерянно вертит телефон в руках, раздумывая, а затем убирает его обратно в карман куртки. Маме написала, тётю предупредила, что приедет к ней сама, а остальное… Нет. Не будет отвечать. Не сегодня. Не этим утром.
Отрадная поднимается с постели и подходит к зеркалу. В отражении на неё смотрит растрепанная со сна и уставшая после вчерашнего тяжёлого дня девушка, красные опухшие глаза которой выдают её разбитое состояние с головой. Она проводит пальцами по волосам, пытаясь их распутать, но, кажется, запутывает ещё больше.
Запутывать саму себя ты умеешь как никто другой, Алёна.
Сдавшись, девушка откидывает волосы за спину и отворачивается от зеркала. Хорошо, если можно было бы отвернуться так же от мыслей, что с того момента, как она открыла глаза шумным роем жужжат в голове. Тогда возможно и дышать бы стало легче. Хотя бы на минуту. Ей этого бы с лихвой хватило.
Отрадная забирает лежащую на кровати куртку и выходит из комнаты, где провела несколько часов, за которые успели высохнуть слёзы на щеках и согреться пальцы на руках после длительного времяпрепровождения на улице. Она так и не смогла вспомнить каким образом оказалась в том парке, где успела так сильно замёрзнуть и встретить Авдеева. Хотя именно это пыталась сделать, чтобы отвлечься, когда за спиной закрылась дверь гостевой комнаты, а шаги Кира в коридоре окончательно стихли. В тот момент стало невыносимо тихо и оглушительно громко одновременно. Тихо - потому что не могла заставить себя пройти вглубь комнаты и так и осталась стоять, прижавшись спиной к двери в темноте, почему-то задерживая дыхание. Громко - потому что время не лечит, не успокаивает и не подсказывает, как избавиться от этой боли, что не только тело пропитала, но и мысли с воспоминаниями. Их Алёнка старалась защитить даже от самой себя, потому что отчаянно боялась испортить или стереть из памяти детали, без которых дышать станет совсем невозможно. Она даже записывала некоторые из них в дневник в мягкой обложке ярко-розового цвета - последний подарок отца. Когда делилась ими с бумагой, то почерк менялся сам собой, и Отрадная превращалась в ребёнка с подрагивающими от переживаний пальцами и шрамами на теле. Писала письма на разноцветных страницах, которые никогда не будут отправлены, так как их адресат погиб на её глазах несколько лет назад. Вырывала из памяти любимые стихи, которые папа читал ей перед сном вместо сказки, и записывала их раз за разом, боясь забыть. Потому что они - это одно из немногого, что получалось произнести вслух, когда приходила на отцовскую могилу.
И тогда с губ срывалось:
А я все тебе не пишу, не пишу.
Так уж выходит.
День не пишу.
Два не пишу.
И месяц…*
Вместо:“Папа, я упала и не могу подняться”, что, не останавливаясь, крутилось в мыслях, когда глаза натыкались на высеченное на тёмном граните “Любимый отец, муж, брат”.
Девушка иногда задавалась вопросом, смогла бы она рассказать папе обо всём, что связывает её и Олега, если бы он был жив. Представляла себе, как она стоит перед отцом и произносит, захлёбываясь слезами:
Папа, я предала тебя.
Или, заламывая руки, едва слышно шепчет:
Папа, я ошиблась.
А в конце добавляет охрипшим голосом:
Папа, мне больно.
Ответ на этот вопрос находился сразу же, стоило только ей увидеть чёрно-белую фотографию на памятнике.
Не смогла бы, Отрадная.
Потому что ты слабая. У тебя душа изранена и следы, оставленные губами отчима, горят на коже. У тебя пропасть под ногами, в которую ты падаешь с открытыми глазами. И сердце не видит выхода. Лишь бьётся, притворяясь, словно оно всё ещё живое, но ты-то знаешь правду.
*Роберт Рождественский «А я все тебе не пишу, не пишу…»
33. Алёна
Алёна жмурится и проглатывает комок, вставший поперёк горла. Да, она знает правду. Она её чувствует. Это ощущение горчит на кончике языка и колется под рёбрами. И ей бы пора уже научиться не замечать её, словно всё так и должно быть, но когда она открывает глаза и видит перед собой замершего в растерянности Романова, то не может удержаться от судорожного вздоха.
- Алёнка, ты как? С тобой всё хорошо? Ты побледнела…
В голубых глазах Миши читается явное беспокойство, граничащее с испугом, и девушка заставляет себя растянуть уголки губ в улыбке.
- Доброе утро. Со мной всё нормально.