"Алёна, перестань уже быть такой букой!"
"Алёна, с тобой невозможно разговаривать! Ты неисправима!"
"Алёна, хотя бы на одну минуту выключи свой ужасный характер и стань нормальным человеком!"
А в противовес им отцовское, теплое и нежное, которое отложилось в памяти навсегда: "Ты у меня самая умная, самая красивая, самая добрая, самая замечательная…"
- Честно говоря, я не хотела, чтобы ты об этом знала, но раз проговорилась, то видимо так тому и быть.
Светлана Константиновна возвращается обратно к своему столу и протягивает красочный флаер с описанием программы студенческого обмена.
- Я настаиваю на том, чтобы ты попробовала. У большинства твоих одногруппников и без этого проекта есть возможность учиться в любой части мира, благодаря связям. Возьми в пример хотя бы Кира Авдеева или Мишу Романова. Я специально поставила тебя в одну группу с ними.
- Специально?
- Комиссия при вынесении вердикта по вашим работам не сможет не обратить внимание на сына мэра, а следовательно и на его партнёров по команде.
Шумно выдохнув, Алёна сжимает пульсирующие болью виски и пытается собрать мысли в кучу, но они упорно расползаются в разные стороны и тянут её за собой.
- Я уверена, твой отец хотел бы, чтобы ты, как минимум, попробовала и, как максимум, приложила все силы, чтобы одержать победу.
Папа хотел, чтобы у него выросла приличная дочь, а не лживая дрянь, для которой предавать родных стало нормой. Остальное - пустяки.
- Подумай, Алён, ладно? Хорошо подумай и реши, что ты хочешь сделать со своей жизнью.
- Хорошо. Я подумаю, - Отрадная поднимается на ноги и примерно задвигает стул за собой. - Спасибо, что рассказали о… - с трудом сглотнув ком в горле, выдавливает из себя. - О папе.
- Жаль, что его с нами нет.
- Да. Очень жаль.
Она бежит по ступенькам, оставляя позади себя преподавательницу, душную аудиторию и разговор, который всколыхнул в ней гораздо больше, чем должен был. Из-за него запертые в глубине сознания воспоминания вырываются на волю и теперь вместо бетонных стен, выкрашенных в белый цвет, перед глазами стоит папино лицо. Родное, любимое до каждой морщинки, и такое невозможно далёкое.
"Увидимся чуть позже, Оленёнок"- сказал он перед тем как сесть в машину, которая потом на её глазах слетит с обочины и вспыхнет ярким рыжим пламенем.
"Увидимся чуть позже, папа"- пообещала она, опускаясь в наполненную до краёв ванну с лезвием в руках.
Потом, словно на перемотке, бледный Олег, окровавленные полотенца, скорая, больница, осуждающий мамин взгляд и ощущение собственной никчемности.
Ты даже с этим не справилась, Отрадная. Какой тебе проект? Какая учёба в Лондоне?
Девушка останавливается на последней ступени и шумно выдыхает. Смотрит прямо перед собой в полупустое пространство холла и вспоминает кружок по рисованию, куда отвёл её папа. Ей ещё даже не исполнилось шесть лет, она не умела долго сидеть на одном месте, из-за чего мама была против этих занятий, да и особым талантом к рисованию она тоже не обладала, но папу ни одна из этих причин не волновала. Он отвозил её туда сам и забирал тоже сам. Непременно хвалил её корявые художества и утверждал, что его девочка сможет всё, если захочет. К этому кружку она охладела через пару месяцев, когда увлеклась танцами, но его поддержка и безусловная вера в неё не менялись никогда.
Просто попробуй, Оленёнок.
Решительно шагнув вперёд, она направляется к выходу из университета, надеясь, что Кир не обманул её, когда сказал, что дождётся. Обогнув студентов, прячущихся на крыльце от дождя, Алёна почти врезается в его высокую фигуру уже во второй раз за день.
- Ты готова, Отрадная? - запуская ладонь в потемневшие от влаги волосы, спрашивает он, смотря на неё сверху вниз.
- Готова.
- Тогда пойдём.
44. Алёна
И они ступают под дождь вместе. Сопровождаемые любопытными взглядами, домыслами и грохотом рушащихся между ними невидимых стен из жгучей ненависти и предубеждений по отношению друг к другу.
Он любезно открывает перед ней пассажирскую дверь и сам же её закрывает, а после, обойдя машину и сев за руль, скорее утверждает, чем спрашивает:
- Замерзла. Я сейчас включу печку.
- Спасибо, Кир.
Она благодарно кивает, пытаясь справиться с прилипшими к лицу мокрыми волосами, но лишь сильнее их спутывает.
- Давай помогу, - вдруг глухо произносит Авдеев и, наклонившись к ней, осторожно отводит темные пряди назад.
У него холодные руки и почему-то взгляд загнанного в угол зверя, который она видит впервые. Отрадная растерянно замирает, будто если скажет хоть слово или моргнет случится что-то непоправимое. Сложное и очень неправильное.
Ты очень близко, Кир.
Она шумно сглатывает и, кажется, краснеет, когда он заправляет один из локонов ей за ухо.
- Спасибо, - с трудом выдавливает Алёна.
- Прекращай постоянно меня благодарить, Отрадная, - всё тем же странным голосом отвечает парень.
- Тогда перестань мне помогать.
Он неожиданно горько усмехается, приоткрывает губы, чтобы что-то сказать, но потом передумывает. Смотрит на неё ещё какое-то время, а потом отворачивается и заводит машину.
Они едут в полном молчании сквозь пелену дождя и своих шумных мыслей. Алёна старается не жмуриться и держать свою амаксофобию* под контролем, когда Авдеев заходит в повороты на мокром асфальте. Лишь только крепче сжимает в пальцах ремень безопасности, который должен придавать уверенности, но вместо этого только перекрывает ей кислород.
- Не переживай так сильно, Отрадная, - остановившись перед светофором, просит её Кир. - Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
- Это… - она громко сглатывает. - Это не связано с тобой. Просто после той аварии и смерти папы у меня…
- Боязнь машин. Понимаю.
Девушка кивает и некоторое время набирается смелости, чтобы спросить:
- У тебя тоже так было? После того, как твоя сестра…
Парень молчит нескольких долгих секунд и ей кажется, что он уже не ответит, но вот она слышит:
- Да, Алёнка, у меня было также.
И Отрадная выдыхает. Она не одна такая сломанная, а после неправильно собранная.
Не одна.
Её страх машин впервые проявился в день похорон отца, когда мир неожиданно окрасился в черно-белое и оглушительно затих, оставив её один на один со своими чувствами. Пришедшие на кладбище люди, со скорбными лицами обнимали маму и желали ей сил, чтобы справиться с такой утратой, а саму Алёнку гладили по голове и, думая, что их никто не слышит, шептались о наследстве.
- Двуличные суки, - от души высказалась Инна, ведя дочь под руку к одной из машин.
Её выразительные глаза были спрятаны за большими солнцезащитными очками, а волосы под чёрной косынкой. С какой стороны ни посмотри - образцовая вдова, только-только похоронившая мужа.
- Заявились, будто их сюда кто-то приглашал! - голос женщины срывался от кипящей в груди злости, а руки дрожали, когда она открывала перед дочерью дверь автомобиля.
- Алена, не раздражай ещё и ты меня! - процедила сквозь зубы Инна, дёрнув дочь за руку, когда та остановилась перед автомобилем как вкопанная. - Быстро садись в машину!