- Даже не поздороваешься со мной?
Олег легко встаёт с кровати и возвращает браслеты на место. Он, в отличие от неё, полностью собран - идеально выглаженная черная рубашка, запонки на рукавах, брюки со стрелками. Красивый. Спокойный. Сдержанный. В каре-зелёных радужках ничего лишнего. Ни солнечных лучей, ни безоблачного неба, ни полевых цветов. В них нет весны. Только изломанное отражение комнаты, в котором она такая же перекошенная, исковерканная, неправильная. В них лишь уродливая, болезненная, пошлая правда.
- Доброе утро, - выдыхает Отрадная вполголоса.
Мужчина тянет уголок губ вверх в подобие улыбки, которая не касается его глаз, и шагает вперёд - к ней, загнанной в угол и неосознанно хватающейся за кофту золотого мальчика, как за спасательный круг.
- Доброе. Как тебе спалось?
Разговоры ни о чём никогда не были частью их больных, запретных отношений, поэтому этот вопрос удивляет её не на шутку и пугает. Очень сильно пугает.
Мне снился Кир Авдеев, представляешь, Олег? Он улыбался и светило солнце.
Но вместо этого она произносит лишь банальное:
- Нормально.
- Это хорошо… - кивает он и шагает ещё ближе.
Теперь между ними расстояние вытянутой руки, которое при желании можно преодолеть в два шага, но никто из них не торопится его делать. Она - не хочет и боится, что их может застать мама, а он… Почему он стоит на месте и так пристально смотрит?
- Я тебе звонил вчера вечером, - Королёв задумчиво наклоняет голову на бок. - Ты не слышала? Была занята?
Алёна прочищает горло, тщательно подбирая слова, потому что наспех придуманная ложь, как с мамой, не сработает. Он раскусит её на раз-два, а правда слишком сложна даже для неё самой, чтобы ответить честно.
- Эм, да, я… Я работала над проектом.
- Да? Я не знал. Инна сказала, что ты поздно вернулась, и я решил, что что-то случилось.
Голос Олега звучит ровно и пугающе спокойно. Не то что бы для него это было не характерно, даже скорее наоборот, но она чувствует, что что-то не так. Чувствует всеми своими шрамами на запястьях, его прикосновениями и поцелуями, которые остались на ней невидимым клеймом, а также пресловутой женской интуицией, что трубит внутри об опасности во весь голос.
- У тебя всё в порядке? - осторожно спрашивает Алёна.
- Вполне.
Он тоже врёт и, кажется, даже не особо это скрывает.
- Я… - девушка сбивается. - Я что-то сделала не так?
Она всегда что-то делает не так и в этом её самая главная проблема. Всегда ошибается. Всегда принимает не те решения и не то говорит.
Она всегда не то, не так, не с тем. Она всегда мимо.
- Ты мне скажи, Алёна.
Он щурит глаза, всматриваясь в её лицо, и Отрадная невольно вздрагивает.
В чём ты меня подозреваешь, Олег?
Обнимает себя руками за плечи и неуверенно качает головой, отчего с мокрых срываются несколько капель воды и оседают на коже.
- Мне нечего сказать.
Мужчина неожиданно приходит в движение и в следующую секунду оказывается напротив. Нависает сверху, расставив руки по обе стороны от её лица, и опаляет дыханием левую щёку.
- Уверена?
Девушка замирает каменным изваянием, чувствуя, как сердце лихорадочно заходится в груди. Как за рёбрами ворочается, выпускает иголки и встаёт на дыбы желание отстраниться, оттолкнуть, отвоевать своё личное пространство любыми способами. Как по позвоночнику пробегает предательская дрожь от его близости, покалывает губы и слабеют колени.
От него пахнет его любимым древесным парфюмом, которому Королёв никогда не изменяет, и мамиными духами с нотками лимона и жасмина. Последнее немного приводит её в себя и Алёна находит силы, чтобы выдохнуть:
- Нас могут увидеть.
- Я знаю.
Олег прикасается тыльной стороной ладони к её щеке, стирает с неё капли воды и, будто бы случайно, притрагивается пальцами к губам. И ей бы отодвинуться. Ей бы глубоко вздохнуть, чтобы собраться с мыслями. Ей бы запретить себе реагировать, но она не может. Может только смотреть в ореховые глаза напротив, сгорать изнутри и надеяться, что не догорит до тла.
Оставь мне от меня хоть что-то, Олег.
Не забирай всё.
Его руки перемещаются на шею, чертят линии и символы, забираются под наглухо застёгнутый ворот рубашки. Забираются без спроса и разрешения, но Королёв никогда его и не спрашивал. Он просто брал, а Отрадная… А Отрадная, как обычно, стоит, словно парализованная.
- Я все знаю, Алёна, - шепчет мужчина.
Во фразе слышится подтекст, который она не понимает. Олег это видит и снова улыбается.
- А ты знаешь?
- Что? - переспрашивает одними губами.
- Что ты моя. Что всегда была и будешь моей.
Слова звучат, как приговор. Давят на макушку бетонными плитами. Замуровывают в безысходности.
А всегда - это долго, Олег?
А быть твоей - это дар или проклятие?
Она отводит взгляд, не соглашаясь и не отрицая. Королёву это не нравится. Он обхватывает её подбородок пальцами и вынуждает вновь посмотреть на него.
- Почему ты молчишь?
- Потому что мама в соседней комнате собирает твоего сына в детский сад, Олег.
Мужчина усиливает хватку, не больно, но ощутимо, и качает головой.
- Неправильный ответ, девочка.
Ей хочется спросить: "А есть правильный?",но Алёна отвлекается на то, как отчим наклоняется, сокращая расстояние, которого и так не хватает. Как он переводит глаза на её губы и раздвигает коленом ноги. Как они вдруг оказываются в шаге от очередного непоправимого и… Стук в дверь, от которого она испуганно подпрыгивает на месте.
56. Алёна
- Лёна-Лёна-Лёна! - сбивчиво тараторит из коридора младший брат. - Смотли, какая у меня бабощка! Мама говолит, што я буду самым класивым!
Отрадная поспешно изворачивается из мужских объятий и нажимает на ручку, открывая дверь. За ней, слава всем богам, лишь Егор, который расплывается в радостной улыбке, увидев любимую сестру и отца одновременно. С гордостью выпятив подбородок и уперев руки в бока, малыш демонстрирует галстук-бабочку ярко-синего оттенка, красиво сочетающегося с цветом его глаз.
- Клуто, плавда?
Ноги её всё-таки подводят и Алёна тяжело опускается на колени, стараясь игнорировать громко бьющееся сердце. Брат тут же обвивает своими пухлыми ручками её шею, доверчиво прижимается всем телом и от этого у неё внутри всё обрывается. Ведь если бы не он, то… То она бы лишилась последнего убежища - своей комнаты, в которой Олег её сейчас чуть не…
Девушка встряхивает головой, целует Егорика в румяные щёчки и легонько щекочет животик, отчего он заливается звонким смехом.
- Алёна, сколько можно говорить? Не щекоти его! - обрывает их веселье мама, вышедшая из соседней комнаты с детским рюкзачком в руках.
Отрадная, не глядя на неё, кивает и заглядывает брату в лицо. Его голубые глаза лучатся чистым счастьем, которое может быть только в детстве, длинные ресницы, доставшиеся от отца, бросают тени на пухлые щёки, а губки сложены очаровательным бантиком. Черты Инны и Олега соединились в нём самым идеальным образом и, если взглянуть со стороны, то очень трудно понять, что он и она брат с сестрой, но Алёнка всё равно любит этого малыша безмерно. Больше себя, мамы, счастливых воспоминаний из детства. Больше жизни.