- …никто этот эфир не видит, Кирюх! Кроме неё! Я всем остальным доступ ограничил, понимаешь? Ты ничего не теряешь. Если она не посмотрит, значит, об этом всём… - обводит рукой площадку и его. - Никто кроме нас двоих знать не будет. А если Алёнушка твоя всё-таки посмотрит, то… - этот великий кудрявый комбинатор с намёком дёргает бровями и улыбается. - Значит есть интерес и сам понимаешь какого он рода.
Идея на тот момент показалась наибредовейшей и была таковой до этой самой секунды. До её смущённого взгляда, розовых щёк и такого очевидного, невероятно вкусного стеснения, что разоружают его подчистую. И так мгновенно на недовольного сейчас Королёва похер становится. Закатать его в асфальт хочется за прошлое и настоящее по-прежнему, ярость с ревностью никуда не исчезают, собственничество также ревёт в венах, требуя своё, но… Она смотрела. Смотрела! На него! И сейчас смотрит. И от его взгляда волнуется. И…
Парень выдыхает, зависнув на любимом лице. Приклеившись к ней душой, волей, сердцем намертво. Впитывая её реакцию на себя, между прочим ни хрена не как на друга.
Алёнка… Я же не придумал себе?
Мне же не показалось?
Она прижимает ладони к щекам. Моргает растерянно. Стесняется ещё больше и Миша, довольный донельзя тем, как в итоге легли карты и что он был прав, спасает её игриво непринуждённым:
- Да это так, знаешь, остаточное что-то. Но спасибо, что интересуешься моим… Эм… Здоровьем.
- Так… - Рома щурится. Спесь с насмешкой слетают с него, обнажая раздражение и никуда недевшееся непонимание. - Какого хрена, а? О чём вы?
- А тебя, Ромка, никто не спрашивал, - улыбаясь ещё шире и счастливее, возвращает ему его же фразу Миха. - Так что отъебись.
Воспользовавшись моментом, Романову, наконец, получается сдвинуть Кира, не сводящего глаз с Отрадной, с места гораздо меньшими усилиями, чем несколько минут назад. Проходя мимо Лили, он быстро наклоняется к ней, всё это время молча наблюдающей за происходящим со стороны, что-то тихо говорит, отчего та громко и показательно фыркает, то ли от недовольства, то ли сдерживая смех, и ведёт его дальше вдоль рядов, в самый конец аудитории. Надавив на плечо, заставляет опуститься на стул, затем, заглянув в лицо и убедившись, что кровопролитие откладывается на неопределённый срок, тоже с облегчением выдыхает, но руку на всякий случай не убирает, крепко удерживая на месте.
88. Кир
Вместе с другом его какое-то время удерживает ещё и робкое Алёнкино внимание на паре. Её взгляды с украдкой на него, брошенные через плечо. Её по-прежнему розовые щёки и ответы невпопад на вопросы Королёва. Но стоит только девушки исчезнуть из его поля видимости как всё начинается заново. Ревность, мысли, сомнения. Изо дня в день, ночь за ночью, в одиночестве и на людях. Вынеся из их стычки выводы, бывший лучший друг меняет стратегию и теперь не отходит от Отрадной ни на шаг, каким-то образом умудряясь сделать так, что они почти не сталкиваются друг с другом помимо занятий и то только взглядами, но этого чертовски мало, а как подобраться к ней и при этом Рому не удавить Кир придумать не может. Эмоции мешают. А их в свою очередь распаляют слухи и сплетни, основываясь на том, как Королёв постоянно Алёну касается по поводу и без, обнимает, играется с прядями волос, заглядывает преданно в глаза и своими дурацкими шутками заставляет её улыбаться, а иногда даже и смеяться. Авдееву и без того наблюдать за этим со стороны, мягко говоря, как ржавым ножичком по одному крайне чувствительному месту, так ещё и параллельно слышать отовсюду шёпотки, наблюдать за откровенно любопытными взглядами в их сторону и интересом как к новой парочке на курсе… Ох, блять. Просто застрелите, чтобы не мучался.
И уйти бы, чтобы не смотреть, не слышать, не слетать медленно и верно с катушек да только потом сам же себя и сожрёт, потому что быть на расстоянии, не видеть происходящее своими глазами и не иметь возможности вмешаться ещё сложнее, чем вот так наблюдать со стороны, как пёс, посаженный на цепь. Чувствует себя из-за этого грёбанным мазохистом. Не может ни послать всё это к чертям, ни смириться. Ни уйти, не остаться. И если днём было чуточку легче, потому что одним с ней воздухом дышал и по одним и тем же коридорам ходил, то ночью… Пиздец ему ночью наступал. Срывало пуще прежнего. Чуть ли не на стены лез от мысли, что Алёнка там, с ним, с Ромкой, на одних квадратных метрах… Глаза закрывал и фантазия, подпитанная яростью, ревностью, неопределённостью их отношений, такие картинки с рейтингом “18+” подкидывала, что казалось на месте же и загнётся. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Где бы не находился, куда бы от себя сбежать не пытался, а места отыскать не получалось. Ни дома, ни в машине, ни на улице.
Рядом с тобой, Отрадная.
Быть рядом с тобой - моё самое любимое место.
Законное. Предначертанное. Необходимое.
Попытка уснуть - как плохая шутка. Думать о ком-то или о чём-то ещё, кроме девчонки с глазами-омутами и постоянно ошивающегося рядом с ней бывшего лучшего друга, а по совместительству зарвавшегося в край придурка, что не уставал демонстрировать на неё свои права, как хуёвый стендап от одноклеточного наподобие Королёва.
- Кирюх, я, конечно, всё понимаю, но… Хотя, нет, нихера я не понимаю, поэтому, прошу тебя, давай как-то… Полегче на поворотах, лады? А то твой бешеный фейс скоро и мне в кошмарах являться будет, - Мишка улыбается, но смотрит с беспокойством и будто бы пытается закрыть собой что-то, что видеть ему необязательно. - Может… Не знаю, напиться? В лесу проораться? Или лучше в лесу Ромку закопать? Так ты только моргни, я сгоняю за лопатой и… Нет-нет-нет, не надо! - тараторит, когда он, поняв, что происходит какой-то очередной пиздец по его терпение, самообладание и душу, решительно сдвигает друга в сторону и оглядывается как дикий зверь. - Брат, только без глупостей, окей? Давай вместе, вдох-выдох, вдох-выдох, вдох… Ох, ёпт…
Авдеев, наконец, находит то, отчего его Миха старался отвлечь и заранее успокоить. Алёнка сидит впереди, рядом с ней, вплотную, естественно, Рома, и с момента возвращения последнего парень видит эту картину, к своему огорчению, уже не раз, не два и даже не пять, но сейчас Королёв в такой позе, что…
- Оу, они что… Целуются?! - раздаётся позади чей-то поражённый голос. - Так это правда? Они реально встречаются?
- Все в последнее время только об этом и говорят. Да и и они себя ведут, видела как? Кто-то ещё из девчонок мне недавно рассказал, что слышали то, как новенький с Отрадной обсуждали, что, мол, всю ночь вместе не спали и на пары невыспавшиеся пришли.
- Да ладно?!
- Да, прикинь!
- Я в шоке! Он, конечно, пацан горячий, я бы сама вряд ли устояла и тут Алёнку можно понять. Когда под боком такой мужик, то и секунды терять нельзя и брать надо от него всё…
- Ой, я бы лучше отдала, - кокетливо. - Всё.
Девичий заливистый смех бьёт по ушам не хуже трэш-метала, врубленного в наушниках на всю громкость. У Кира натурально дёргается глаз и пальцы сжимаются на столешнице парты так, что, кажется, ещё чуть-чуть и дерево от его силы начнёт крошиться.
- Не, это всё понятно, но, девчат, они всё-таки брат с сестрой, алло! Их родители женаты и вот так вот тискаться на глазах у всех… Ну, фу, как по мне!
- Они сводные и, насколько я знаю, их родители женаты всего то ли пять, то ли ещё меньше лет, поэтому, в принципе, ничего страшного я в этом не ви… Ой… Лиля…
К голосам за спиной присоединяется ещё один. Знакомый. Поставленный. Уверенный.
- Страшного, да, в “этом” ничего нет, а вот тошнотворного хоть отбавляй, - Гордеева не стесняется и в отличие от других сплетниц говорит громко и со своим фирменным ядом, что переливается за края при каждом произнесённом слове. - Самое смешное в том, что это именно Отрадная, наша тихушница со взглядом Бэмби, зажимается с новеньким на каждом углу, а не кто-то другой. Ангелочек оказался падшим, надо же какое несчастье! И стоило строить из себя святую невинную овечку, когда в тихом омуте целый бестиарий из всех ужастиков водится? - хмыкает, словно сказала что-то смешное. - Ладно бы ещё это был не сын её отчима, а так… - деланно расстроенно. - О времена, о нравы!