Отправляясь на банкет, Чарли был вынужден выслушать очередную проповедь от жены насчет братьев Баджетт.
– Чарли, они же мошенники, – убеждала супруга. – Все это знают. Ты должен сказать им, что больше не желаешь быть их адвокатом. Ну и что, что они строят новое крыло в доме престарелых? Они тратят украденные деньги. Еще тогда, пятнадцать лет назад я просила тебя не связываться с ними. Ты меня услышал? Нет. Крупно повезет, если в конечном итоге ты не окажешься в багажнике автомобиля, и я имею в виду вовсе не откидное сиденье. Уходи от них. У нас достаточно денег. Тебе всего шестьдесят два, а ты такой нервный, что даже подергиваешься во сне. Я хочу вместе с тобой, живым и здоровым, дождаться внуков, а не целовать твою фотографию перед сном.
Бесполезно объяснять Мардж, что он уже не в состоянии выбраться. Хотя Чарли наняли заниматься исключительно проблемами легального бизнеса Баджеттов, но, к сожалению, очень скоро он на себе познал истинность поговорки «С собакой ляжешь, с блохами встанешь». Множество раз ему приходилось предлагать потенциальным свидетелям щедрые отступные и угрожать физической расправой, чтобы те кое о чем позабыли. Тем самым удалось уберечь братьев от предъявления обвинений по целому ряду случаев преступной деятельности, в том числе ростовщичества, подставных игр в баскетбол и незаконного букмекерства. Таким образом, отказаться выполнять просьбы Баджеттов или пытаться уволиться равносильно самоубийству.
Сегодня из-за огромной суммы пожертвований – два миллиона долларов – на пристройку крыла в доме престарелых в честь своей матери Баджетты пригласили множество гостей на празднование восьмидесятилетия отсутствующей родительницы. Два сенатора от Нью-Йорка, уполномоченный по вопросам здравоохранения и социальных служб, мэры разных городов, совет управляющих домами престарелых в полном составе и прочие высокопоставленные лица. В списке гостей значились некоторые из самых известных имен Лонг-Айленда.
В общей сложности на приеме будут присутствовать около семидесяти пяти человек, именно те люди, которые должны придать братьям ореол респектабельности, чего те безумно жаждали.
Очень важно, чтобы вечеринка прошла безупречно.
Главное событие состоится в огромной гостиной, оформленной в стиле французского королевского дворца. Ярко-желтые стены, хрупкие золоченые кресла, резные столы из розового дерева, атласные драпировки, гобелены и царящая среди всего этого великолепия копия двухъярусного мраморного камина пятнадцатого века, в изобилии усеянная фигурками херувимов, единорогов и ананасов. Джуниор утверждал, что ананасы – символ удачи, поэтому поручил декораторам разместить множество ананасов и забыть о всякой ерунде насчет аляповатости.
В результате помещение являло собой образчик дурного вкуса, кривился Чарли, пытаясь представить себе реакцию высокопоставленного сборища.
Мероприятие должно начаться в пять и продлиться до восьми. Гостям предложат коктейли, закуски и роскошный шведский стол. Развлекать публику приглашены Билли Кэмпбелл, восходящая рок-звезда, и его мать, Нор Келли, бывшая певица кабаре, – очень популярная пара на северном побережье. Изюминкой вечера станет спутниковое подключение к Валлонии в половине восьмого, когда братья дружно споют своей матери «С днем рождения, Хедди-Анна».
– Ты уверен, что еды будет вдоволь? – спросил Джуниор.
– Расслабьтесь, мистер Баджетт, вы заказали столько еды, что хватит на прокорм целой армии, – презрительно ухмыльнулся поставщик провизии Конрад Фогель.
– Я не прошу накормить армию. Просто хочу выяснить, если кто-то настолько любит что-то особенное, чего готов съесть хоть тонну, ты сможешь этим обеспечить или заявишь, что запасы закончились?
Чарли Сантоли заметил, как Фогель стушевался под ледяным взором Джуниора. «Лучше не дразни его, приятель», – мысленно посоветовал адвокат.
Поставщик явно осознал свое положение:
– Мистер Баджетт, заверяю, ваши гости останутся весьма довольны угощением.
– Смотри у меня.
– Как насчет маминого торта? – встрял Эдди. – Он должен быть само совершенство.
Крошечные бусинки пота выступили над верхней губой Конрада Фогеля.
– Мы наняли лучших пекарей Нью-Йорка. Их изделия настолько хороши, что одна из наших самых требовательных клиенток делала у них заказ для всех своих четырех свадеб. Шеф-повар по выпечке явился сюда лично на тот случай, если торт потребует небольшой доработки после распаковки.
Джуниор прошел мимо Фогеля и направился в студию к портрету мамы Хедди-Анны, который будет официально представлен попечителям приюта, чтобы те впоследствии вывесили его в приемной нового крыла. Мама была написана валлонским художником, аляповатую раму изготовили в одной из нью-йоркских галерей. Джуниор по телефону дал четкие инструкции: «Мама должна выглядеть очень красивой леди».
Чарли видел фотографии достойной родительницы. Слава Богу, портрет роскошной матроны в черном бархате и жемчугах не имел ни малейшего сходства с оригиналом. Художника щедро вознаградили за услуги.
– Мама выглядит просто замечательно, – признал Джуниор, но радость внезапно испарилась. – А где те люди, которым я заплатил за пение? Они уже должны прибыть.
Подошедшая Джул взяла его под руку и промурлыкала:
– Я только что видела их на подъездной дорожке, пупсик. Не беспокойся. Они замечательные, честно.
– Лучшие, по твоим словам.
– Милый, ты же слышал их выступление. Помнишь, я приглашала тебя на ужин в ресторан «У Нор»?
– Точно, я и забыл. Заведение хоть куда. Хороший ресторан, хорошая еда, хороший район. Я бы не возражал сам владеть таким местом. Пойдем посмотрим на торт.
С висящей на руке Джул – огненно-рыжие волосы падают на плечи, микроскопическая юбка едва прикрывает бедра – Джуниор отправился с инспекцией на кухню. Шеф-повар в высоком белом колпаке, царственно угнездившемся на голове, стоял возле пятислойного именинного торта.
Увидев приближающихся хозяев, кондитер засиял от гордости.
– Ну, разве он не великолепен? – промурлыкал он, целуя кончики пальцев. – Настоящий шедевр. Мое самое лучшее произведение. Достойный дар для вашей любимой матери. И вкус. Божественный. Ваши гости будут наслаждаться каждым кусочком.
Джуниор и Эдди благоговейно приблизились, чтобы рассмотреть сокровище. И тут же, как по команде, завопили:
– Идиот!
– Кретин!
– Придурок!
– ХЕДДИ-Анна, а не БЕТТИ-Анна!!! – зарычал Эдди. – Мамочку зовут Хедди-Анна!
Кондитер удивился, сморщил нос и нахмурился:
– Хедди-Анна?
– Не смей смеяться над именем моей мамы! – завопил Эдди, едва сдерживая слезы.
«Господи, спаси и сохрани, – мысленно взмолился Чарли. – Эти двое просто закопают парня, если что-то еще пойдет не так».
Гансу Крамеру потребовались значительные усилия, что решиться на пятнадцатиминутную поездку от своего дома в Сиоссете к особняку братьев Баджеттов. «Зачем я вообще занял у них деньги? – в тысячный раз вопрошал он себя, сворачивая на Лонг-Айленд. – Почему просто не объявил о банкротстве, и дело с концом?»
Специалист по электронике, сорокашестилетний Ганс оставил работу два года назад, забрал все свои пенсионные накопления и сбережения, заложил дом, чтобы открыть интернет-компанию по продаже собственного программного обеспечения. Старт получился многообещающим, заказы посыпались дождем, склад был битком набит дисками, но внезапно рынок обрушился. Сделки стали отменять. В отчаянной попытке сохранить бизнес на плаву и разжиться наличными он занял деньги у братьев Баджеттов. К сожалению, его усилия пока не окупились.
Не существует на земле Божьей ни единого способа, чтобы отдать позаимствованные двести тысяч долларов, уж не говоря о пятидесяти процентах, что добавили кредиторы, сокрушался Крамер.
«Должно быть, я спятил, связавшись с ними. Но у меня имеется большой ассортимент продукции, – рассуждал он. – Если я проявлю упорство, то сумею выкрутиться». Осталось убедить Баджеттов переписать расписку.
За год после начала финансовых неприятностей Ганс потерял двадцать фунтов. Русые волосы поседели. Он знал, что его жена Ли до ужаса волнуется о нем, хотя понятия не имеет, насколько все плохо. Крамер не рассказал ей о займе, вместо этого просто сообщил, что необходимо урезать расходы. После чего они практически перестали ходить куда-то ужинать.