Заметил её на трибуне летнего стадиона. Вика сидела на одной из вереницы многочисленных лавочек. Одна.
Я не стал спрашивать, можно ли мне присесть рядом или не помешал ли. Всё равно бы сел. Сам не знаю, на кой мне всё это сдалось…
— Привет, отличница, — произношу негромко, глядя перед собой.
Орлова не поворачивает головы, ничем не выдаёт раздражения и глубокого желания быть сейчас в одиночестве. Только едва заметно кивает в ответ.
— Это не я.
Девушка вдруг усмехается. Невесело так.
— Знаю. — Помолчав, прибавляет: — Нас застукала одна из студенток. Так же, как ты тогда.
— И сдала? — тоже невесело усмехаюсь я.
Вика кивает.
— Сами виноваты… Какие же мы идиоты. Предполагали, конечно… — девушка опускает голову. — Но всё так быстро закончилось… а я ведь… люблю его. И даже сейчас ни о чём не жалею, — её голос вдруг начинает подрагивать. — Почему? Почему всё так обернулось?.. Ведь я так люблю его…
Она плакала почти беззвучно, а я продолжал смотреть перед собой и думал о том, что мне нечего ей сказать. У меня не было слов, чтобы утешить её…
Ни единого слова…
6
Незаметно для нас наступила весна.
— Вик, так ты поможешь мне с этим долбаным докладом?! — Нагоняю её возле выхода из универа. — Ты же слышала препода, если не сделаю до конца недели, этот хрен не допустит меня до сдачи.
— Ну так сделай, какие проблемы… — хмыкает не без иронии Орлова.
— Издеваешься, да?
— Есть немного, — и хихикает. — Надо же хоть в чём-то ты лажаешь.
— А ты ни фига не оправдываешь свой статус отзывчивого и доброго человека!
— Кто это тут отзывчивый и добрый?
— Вот-вот, и я о том же… — бурчу недовольно.
— Ладно уж, — вздыхает с нотками обречённости. — А то не отстанешь ведь. К тебе или ко мне?
— А ты же так и живёшь в общаге, да?
Короткий кивок.
— Тогда лучше ко мне… — не успеваю договорить, потому что эта с виду хрупкая и не сильно-то высокая девчонка, внезапно проводит какой-то уж слишком мощный захват моей шеи и устрашающе шипит, словно анаконда какая-то:
— Предупреждаю сразу – у меня КМС по каратэ-кёкусинкай! Глаз на жопу натяну, если какую херню выкинешь!
Вот тебе и добрый отзывчивый человек, ага.
Делаю вид, что мне якобы больно, даже «оёёйкаю» для убедительности, но затем всё равно ржу:
— Ты хоть знаешь, что это такое? Киокушинкай, блин…
— Я тебя предупредила! — отпускает, наконец, Вика и грозит пальцем. Серьёзная такая. Аж смешно.
— Да понял я, понял. Целоваться не полезу, — усмехаюсь криво. — Хватило и одного раза.
— Ну смотри… — тоже усмехается в ответ Орлова.
После того случая с куратором Вика перестала быть старостой группы, отчего (по моему скромному мнению) у нее появилось гораздо больше свободного времени и стало меньше никому не нужной мороки. Она продолжала посещать студенческую художественную студию и заниматься привычными делами. Я же ничуть не изменил своих привычек и всё так же продолжал развлекаться.
— Уф, я устала и хочу есть. — Вика откидывается на спинку стула, потягивается, закинув руки за голову. — Скажи, ты хоть что-нибудь запомнил? Тебе же потом ещё рассказывать этот несчастный доклад.
Нервно взъерошив волосы на затылке, отшвыриваю ручку в сторону, тоже откидываюсь на спинку стула и запрокидываю назад голову.
— Ещё есть время… Потом выучу.
— О, боги! Громов, ты безнадёжен! — Вика тяжело вздыхает, потирает кончиками пальцев виски. — В лучшем случае за такое отношение тебе трояк нарисуют. Нельзя быть настолько безответственным.
— Да похрен, — отмахиваюсь, лениво поднимаясь со стула. — Главное, чтобы до сдачи допустил.
— И правда, типичный спортсмен… — неприкрытая издёвка в голосе этой мелкой заразы и хочется прямо сейчас скрутить её в бараний рог и защекотать до икоты.
— Чай с бутерами сделаю, будешь?