Хмурый Альфред быстро и профессионально-уверенно вел машину. Музыка давила на барабанные перепонки. Басы подкидывали сердце к горлу и временами казалось, что оно вот-вот выпрыгнет наружу. В салоне висела сизая, никотиновая мгла, вибрирующая в такт музыкального бита. Николай «западал», втыкал горящую сигарету в свою костлявую коленку, обтянутую синими турецкими джинсами. По прыщавому подбородку наркомана стекала клейкая слюна. Потрох сидел угрюмый, разглядывал желтые ногти и беспрестанно курил.
ОН смотрел в боковое стекло, затянутое тонкой пленкой тонировки. На город детства –
нелюбимый и почти чужой, смазанные силуэты бредущих незнакомцев, архитектурное убожество и невыразительный стиль зданий, на пролетающие мимо машины и белую ленту дорожной разметки. Стойкое ощущение дежавю многотонным грузом наваливалось на спину, выгибало нервы и провоцировало воспоминания. Словно всемогущий и всевидящий шутник поставил ЕГО жизнь на реверс. Сделал на десяток лет моложе, многократно глупее и стократ авантюрнее. Сколько раз ОН совершал подобное в прошлом и до сегодняшнего дня думал, что «завязал» навсегда. Оказывается – нет! Прошлое, этот хитрый клоп, терпеливо выжидающий подходящего часа, клыками впилось в нежную кожу под коленкой и теперь жадно сосало теплую кровь…
Под прицелом алчных глазок свинообразного сержанта, они проехали мимо поста ГАИ. На счастье (или беду?!) машину не тормознули. ОН вздохнул, испытывая непривычное желание перекреститься. Ветвиста дорога жизни! Очередной верстовой камень пройден и оставлен скучать под палящим солнцем, засыпанный пылью времени.
ОН провожал взглядом проносящиеся картины и думал:
«Что бы произошло, если бы выбор пал на другую дорожную ветку? Если бы события понеслись в ином направлении? Каким образом отразилось бы это на дальнейшем движении? К чему привело?»
Оглядываясь в прошлое, ОН видел камни своего пути: развод родителей, нелепая смерть тети Светы, встреча с НЕЙ… На этих менгирах проступал отчетливый след взросления. Отражались перемены внутреннего мира, сверкали иероглифы ценностей, переливались приоритеты, моральные нормы и принципы…
Потрох зашелся кашлем и оборвал размышления.
Через метров восемьсот машина свернула направо, затем еще раз направо, потом налево, тихо скатилась под горку и припарковались возле зачуханной придорожной пивнушки.
Музыка заглохла в унисон с мотором. Очнувшийся Николай тонко вскрикнул и заколотил ладонью по тлеющим джинсам. Потрох и Альфред заржали, беспардонно тыча пальцами в подпаленного «нарика».
Отсмеялись, и Андрюха (предельно наглым и не терпящим возражения тоном) потребовал деньги. Получив нужную сумму, он ловко запихал «наличку» в карман и уже спокойно сказал, что к цыганам пойдут двое. Альфред и Николай в число избранных счастливчиков не входят. На вялые протесты он категорично заявил, что «торчки» могут катиться ко всем чертям или ждать, как и было обговорено изначально. Парни вынужденно и неохотно согласились.
Пообещав, что вернутся через двадцать минут, друзья вылезли из автомобиля и навсегда распрощались с несостоявшимися наркобаронами. Ясно одно: их судьба незавидна. Каменист этот путь, и оканчивается либо в тюрьме, либо на кладбище, как и всякая дорога героинового наркомана.
Пройдя метров двести, Потрох остановился около массивной двери из крашенной стали, вмонтированной в трехметровый каменный забор. Забор, словно крепостная стена средневекового замка, окружал добротный особняк из переплетенного, красно-белого кирпича. Явно, дела у хозяев шли неплохо, а убийственный бизнес (благодаря тысячам «альфредов» и «николаев») процветал.
Друзья переглянулись, и Андрюха надавил на пипку звонка. В ответ на классические переливы залаяли собаки, судя по басовитому рыку – великолепные кавказцы.
Зашаркали шаги. Кто-то невидимый и осторожный внимательно посмотрел в глазок. Спустя секунды защелкали засовы. Дверь приоткрылась. Потрох ужом просочился в образовавшуюся щель. Было ясно, что он здесь не в первый раз и хорошо известен обитателям дома-крепости.