ОН набрал в грудь воздух, так, что запершило в легких, и предельно громко, до хриплого, шершавого кашля прокричал:
— Я люблю тебя! Люблю!! Л-ю-б-л-ю!!!
В окнах и на балконах появлялись люди. Помятые, заспанные и недовольные лица. Толстая матрона в бигудях и складках причитала и ругалась. Ей вторил кучерявый пенсионер со второго и поддакивал тощий субъект с третьего. Но они в меньшинстве! Прочие лица расцветали улыбками. Слышался смех, приветственные крики и мажорные звуки одобрения. Представление определенно нравилось. На какое-то мгновение эти люди, взрослые пленники разных эпох, вспомнили собственную молодость, безвозвратно ушедшую юность и невесомое чувство первой любви. Вспомнили безбашенные выходки и взгрустнули о несделанных безрассудствах. Вспомнили о любимых и недолюбленных. На какой-то миг исчезли заботы, забылись проблемы и бытовые неурядицы. Рухнули карьерные лестницы, рассыпались в прах финансовые пирамиды, обесценились акции и облигации государственного займа. Люди смеялись и от души радовались за совершенно незнакомых, но ставших (пусть на мгновение!) близкими, молодых, влюбленных и счастливых выросших детей.
ОНА вбежала в квартиру, но уже через пару минут показалась в дверях парадной. Черная от южного загара, улыбающаяся, сребровласая, зеленоглазая и сказочно прекрасная. Легко, едва касаясь ступнями земли, с грациозностью лани побежала к нему. Юноша спрыгнул с крыши и устремился навстречу. ОНИ сошлись. Соприкоснулись. ОН подхватил ЕЕ на руки и закружил в пьянящем урагане безудержного волнения. Затем бережно, как бесценный и хрупкий шедевр, опустил на землю и впервые поцеловал. Один из работников «Сюрприза» принес розы, другой – оглушительно выстрелил пробку из пятилитровой бутыли шампанского «Клико». Третий подставил под пенные струи тонконогие бокалы из горного хрусталя. Капли шампанского попали на розы и бриллиантовою россыпью засверкали на алебастровых лепестках. Зрители аплодировали и кричали «Браво!». Музыканты играли попурри из произведений Эннио Морриконе, Фридерика Шопена и Антонио Вивальди.
ОНИ не видели и не слышали этого. Не прерывали первого поцелуя – дурманящего, пьяняще-сладкого и навечно остающегося в памяти влюбленных…
***
Незаметно и безболезненно, без скандалов, грубого выяснения отношений и прочей мишуры влюбленной юности ОНИ порвали отношения со своими фальшивыми половинками. ЕГО подруга умоляла, ЕЕ друг – ругался и угрожал, но ОНИ, несмотря на жалость и своеобразное чувство вины, были непреклонны в решениях. Разве могло быть по-другому?!
***
Весна – это юная радость, осень – добрая печаль… С момента ИХ знакомства прошел ровно год.
Золото и багрянец сентября. Мудрая теплота осеннего солнца. Желто-красный ковер опавших листьев разноцветным фейерверком взрывался под тяжестью шагов парня и девушки. ОНИ медленно шли по берегу могучей реки и держались за руки. ОН ощущал трепет изящной ладони, учащенный пульс волнующейся крови и взлетал на вершины гор блаженства. От ЕЕ взглядов по нервам пробегали гибкие электрические разряды. От жасминного аромата духов и коричного вкуса губ – невесомо-сладко кружилась голова. У НЕГО дрожали руки, и неожиданно юноша понял, что нет рая на небесах. Есть рай на земле и у рая изумрудные глаза...
ОНИ гуляли и не думали о времени. Беседовали и молчали, часто останавливались и целовались. ОН говорил, а ОНА слушала и улыбалась. Говорила ОНА, и ОН весь оборачивался вниманием. ЕЕ голос мягкой кошачьей лапкой игриво щекотал под ложечкой. ОНИ пьянели, не выпив ни грамма спиртного…
ОН читал стихотворения интеллигентного Блока, метафизического Бродского и своего любимого трагического романтика – Михаила Юрьевича Лермонтова. Более того: родившееся чувство зажгло в душе черноволосого искру поэзии. ОН пробовал писать, но лишь строки, посвященные ЕЙ, несли в своей сути осмысленность, а в слоге – красоту.
И если бы случайный прохожий увидал ИХ в этот момент, то без тени сомнений мог утверждать: ОНИ любят друг друга. Самый законченный и черствый циник легко ощутил бы благодатные флюиды, во множестве исходящие от пары…
Серо-стальная вода ритмично атаковала пологий берег, беззаботно играла полированными окатышами, зеленоватой тиной и пестрой речной галькой. Заходящее солнце забрызгало небо красноватой желтизной и розовой нежностью. ОНИ молчали, но молчание не вызывало смущенье, воспринимаясь чем-то важным, помогающим лучше понять идущего рядом человека. Молчание делало ИХ ближе, чем тысяча признаний…