ОНА стояла и хлопала глазами, как дурная пластмассовая кукла. Шок прошел, и девушка не могла понять, что же вообще произошло. Лицо паренька поминутно всплывало перед глазами и размазанным миражом болталось примерно на уровне лба. Лицо было приятным, притягательным и до боли знакомым. Определенно, ОНА где-то ЕГО видела! Девушка шла и пыталась вспомнить. Еще недавно приятные мысли о Принце бесследно растворились, а сам покинутый Принц издалека провожал ЕЕ слезливым взглядом добродушного сенбернара.
ОНА вернулась домой, съела на ужин сырую морковку и приняла контрастный душ. Попыталась посмотреть телек, но очень скоро бросила это глупое занятие. Взялась было читать автобиографичного «Мартина Идена» Джека Лондона, но через три страницы отбросила книгу. Включила музыку, но всегда успокаивающая «Белая Гвардия» вызывала сегодня лишь раздражение. Все еще расстроенная и злая, сама не понимая чем и на что, отправилась спать. Разделась, легла в постель, но долго ворочалась и никак не могла уснуть. Мягкая кровать казалась жесткими нарами в каменной келье печальной монашки. Ароматный воздух заставленной цветами спальни душил. Мысли, обычно ручные и подвластные, вдруг взбесились и безжалостно трепали нервы обрывочными картинками самого непристойного содержания.
Раздался телефонный звонок, и в этот же миг ОНА подскочила с кровати и сильно, отчего громко ойкнула, хлопнула себя по лбу. Воспоминание о том, где ОНА видела юношу со странными глазами, вспыхнули отблеском одинокого маяка, что лучом последней надежды пронзает безудержный разгул океанского шторма. Во сне! ОНА видела ЕГО во сне!!!
***
Ванильное небо, яшмовые облака. Белые башни из кристаллического кирпича и серые скалы, покрытые багровыми проплешинами лишайника. Они похожи на пятна застарелой крови, но не вызывают отторжения или страха. Скалы с хрустом пронзают небо, облака, комьями сахарной ваты густо облепляют башни. Прекрасная мешанина обыденного радует глаз и наполняет узревшего умиротворенностью.
Пестрое одеяло леса и огромный глаз серо-черного озера. Падающие листья и чирикающие птицы. Запахи зверей и шелест крыла бабочки-махаона. ОНА осторожно идет по извилистой тропинке, что временами теряется в пожухлом, травянистом ковре. Кусты жимолости и шиповника преграждают девушке путь. ОНА аккуратно раздвигает колючие ветви и идет, не понимая куда и не зная зачем. Стрекочут кузнечики и поют цикады. Пахнет клевером, полынью и мальвами.
Внезапно тропинка обрывается, кусты редеют, а затем и вовсе заканчиваются. Пред НЕЮ возникает песчаная коса, и озерные волны методично смачивают ее черной, похожей на нефть, водой. На берегу озера сидит юноша. ОНА видит лишь ЕГО широкую спину и массивные плечи, покрытые тяжелым, бархатным плащом. Черные волосы незнакомца всклокочены и грязны, дорогая одежда оборвана и перепачкана белой, речной глиной. В левой руке юноши – длинный кинжал с позолоченной рукоятью, усыпанной рубинами и изумрудами. Около высоких сапог стоят две плетенные корзинки. Время от времени ОН запускает правую руку в одну из них и достает… ОНА не видит, что именно ОН достает!
Тихо-тихо, чувствуя себя шпионкой или маленькой мышкой, ОНА подкрадывается к пареньку и заглядывает через плечо. К горлу подкатывает тошнота. В одной из корзин подпрыгивают и трепещут парующие кровью сердца. Как раз в этом миг, странный юноша подхватывает одно из них и легким, едва заметным движением кисти пронзает свою ужасную добычу. Продырявленное сердце исторгает то ли вздох, то ли стон, а юноша небрежно забрасывает кровоточащий кусочек в костер. Сердце шипит и корчится, чернеет и пропадает во внезапно вспыхнувшем, огненном лепестке. На багровых углях остается лишь горстка серого пепла. В воздухе распространяется отвратительная вонь, но костер успокаивается и вновь обретается в невидимые, пламенеющие границы.
Юноша вздыхает. Вытирает лезвие грязным платком с монограммой, вновь вздыхает и запускает руку в другую корзину. ОНА видит голубовато-искристый осколок льда, что не тает в горячих руках, а лишь начинает сверкать еще больше прежнего. Бледное лицо юноши странным образом гармонирует с льдистым кусочком. ОН смотрит на лед, коротко проводит по нему лезвием, а затем отправляет в огонь.
Сердца и льдины. Пламя пожирает их без различия и продолжает все также гореть. Оно обманчиво спокойно и заманчиво притягательно. Оно бездумно и бездушно.