Может ей надо было рассказать? Ну, понятно же, что ее отец обо мне теперь уж точно справки наведет, если не сделал этого раньше, когда была та история с мордобоем. Ума не приложу, почему ей не сказал, что мой отец бандит и чтоб она держалась от меня подальше. Особенно учитывая его характер и категоричность.
Впрочем, может быть рассказывает как раз в эту минуту…
Может подняться все же? Пусть со мной говорит, а не с ней…
Но я не двигался с места. Реально мне редко бывало страшно. Но сейчас было именно так. Потому, что если она сейчас придет и скажет “прости-прощай”, я просто… Я не знаю, что тогда делать.
Вообще. Не знаю. Как жить без нее. Она мне как будто под кожу проникла, стала часть, неотрывной частью меня, моего тела. Оторвешь и сдохнешь от потери крови….
Словно желая меня пощадить, мозг переключился на другую тему, от которой крыло немного меньше. А именно на то, что я ей слово дал не трогать этого упыря. Чтоб это сделать пришлось в прямом смысле слова наступить себе на горло. И не сосчитать количества раз, которые я был в шаге от того, чтоб не поступить так, как считал нужным, а именно поехать, найти этого урода и… Каждый раз, когда на глаза попадалась Сашина разбитая губа либо синяки на ее теле. Каждый раз, когда вспоминал ее раздетую и напуганную ночью на улице…
Убил бы. И плевать, что “судьба”, которую мне пророчили все “честные” люди и от которой я бежал каждую секунду своей жизни тогда бы меня настигла… Плевать!
Но что-то меня удерживало. Что именно — не знаю. Может то, что если так поступлю, то разочарую ее…
Включился телефон. Она…
— Дем, я уже скоро буду ехать…
— Выходи, я под парадным.
— А, да? Хорошо. Иду тогда.
Через пару минут дверь парадного открылась и вышла Саша. Я замер, впиваясь взглядом в выражение ее лица, пытаясь разглядеть… Что именно? Что там будет написано “Прощай, Демид! Мне не по пути с сыном бандюка!”. Черт его знает.
Подходя к машине, она широко улыбнулась. Слегка вымученно, но вроде бы… Вышел навстречу, а она обняла, всем телом прижалась и потянулась к губам и я чуть не сдох от облегчения прямо там, во дворе у машины.
Накрыл ее губы своими, чувствуя, как начинает крыть от их вкуса и ее запаха, заполнившего легкие.
Вишня. Тело моей девочки.
Мелькнула здравая мысль, что нас видно из окон. Там, может, родители ее. А я тут, понимаешь ли…
С трудом оторвался. Помог сесть в тачку. Все, тут уже не видно. Тут можно основательно заняться этими пухлыми, зовущими губами и влажным ртом. Сожрать их…
Она отвечала. Сама тянулась ко мне и от этого окончательно слетали предохранители. Расстегнул пальто, полез под свитер…
— Дем…
— Прости, я просто хочу тебя капец как. Не могу уже.
Щеки алые, с приоткрытых губок рваное дыхание. Глаза поплывшие. О, да, ты тоже хочешь, детка.
— Не здесь, ладно? — хихикнув.
Не здесь. Ну, ок. Но дома берегись, Сашка.
— Как прошло? — спросил, заведя мотор. Не только потому, что хотел узнать, но и чтоб отвлечься от желания опустить сидения и прямо здесь ее….
— Папа поручит людям забрать все мое из квартиры Степы, в том числе машину пригнать, — сказала Саша после паузы, — Ну и, конечно же, объяснить ему чтоб стер меня из “мемори”.
Классно, че! Все папа сделает. Все через папу. А я зачем? Я что ссыкло, слабак немощный или как?
Я тогда зачем?
— И я про нас рассказала.
Сердце на стоп и дыхание тоже.
— Папа в шоке, конечно. Ну, что я, получается, из одних отношений в другие. Да и я сама, честно говоря в шоке, — хихикнула Саша.
Ну и все. Ничего не добавила. Как будто издевалась, честное слово, мля.
— И?
— Что “и”? — удивилась Саша.
— Он против, не против? — тупой вопрос, но… Не прямо же спрашивать, а не рассказал ли тебе твой папа про моего.
— Демид… Мне практически тридцать лет. Как думаешь, папа до сих пор решает что и как мне делать и с кем быть?
— Фигню сказал, — нашел ее руку, положил себе на бедро. — Я просто на нервах, как пацан. Влюбился в тебя.
Боковым зрением увидел, что она улыбается. Потом Саша придвинулась ближе и обняла мою руку своими, а голову положила на плечо. Но не ответила.