— У тебя одна серьга, — он говорит тихо, с хрипотцой.
Закусив губу, немного растерянно тянусь к мочке, в которой действительно не оказывается сережки. Я так и оставила ее на столике у зеркала. Отвлеклась на Ленкин вопрос и свою неидеальную укладку.
Прикрываю «пустое» ухо волосами, акцентируя внимание на том, что сегодня Андрей одет полностью в черное. А еще он снова сама собранность. Никаких лишних фраз, движений. Все четко выверено и по плану.
В голову лезет шальная мысль вроде: он рассчитывал на большее той ночью и, возможно, теперь не знает, как от меня отделаться… Может быть, в поезде я наговорила лишнего и теперь ему меня просто жаль?
Блин, когда я успела превратиться в размазню и овцу? Прекращай, Еся!
Тем более им тоже было сказано столько слов, я слышала их своими ушами. Его признания. Дикие, сумасшедшие, те, что холодят кровь, но греют душу.
Андрей молчит все время, пока мы едем к университету. Это немного напрягает. Я чувствую себя не в своей тарелке. Постоянно ерзаю…
— У тебя нет настроения? — спрашиваю, барабаня пальцами по крышке телефона.
Андрей притормаживает на светофоре и крепко сжимает мою руку.
— Что ты делаешь вечером?
На мой вопрос он не отвечает, зато задает свой.
— Работаю.
— До скольки?
— Как получится. У меня немного ненормированный график.
— Понял.
Он говорит что-то еще, но я пропускаю это мимо ушей, потому что рядом с нами притормаживает машина Кострова.
Он разговаривает по телефону, а когда поворачивает голову и видит меня в машине Панкратова… по его лицу расползается разочарование. Он хмыкает и дает по газам, прямо на красный.
Андрей, конечно, тоже это замечает, но игнорирует. Мне кажется, он вообще где-то не здесь. Правда, я быстро об этом забываю. На универовской парковке к нам сразу подбегает Леська. Она как ни в чем не бывало бросает Панкратову «привет» и с азартом в глазах начинает верещать:
— У нас намечается конкурс красоты, мы должны участвовать!
— Тебе придется без меня.
Леська хмурится и, прищурившись, кивает на Андрея, который стоит за моей спиной.
Оборачиваюсь к нему, видя поднятые вверх ладони как жест оправдания, мол, я тут ни при чем.
— Я буду в жюри, — успокаиваю подругу, — конкурс планировали еще с сентября.
— Ты знала и ничего не сказала?
— Все было на этапе рассмотрения, — пожимаю плечами.
— М-да, ну и с кем мне тогда здесь соревноваться? — Бережная осматривает вузовский двор с печальным вздохом. Но разочаровывается недолго, ей звонят, и она отбегает в сторону, давая знак — встретимся в аудитории.
Провожаю подружку взглядом и медленно разворачиваюсь к Андрею лицом.
— Я заберу тебя после пар.
Панкратов зарывается пальцами в мои волосы. Целует, вынуждая привстать на цыпочки и опоясать его корпус. В животе просыпаются те самые бабочки. Меня переполняют чувства. Эмоции, которых я боюсь всю свою жизнь.
У меня перед глазами не было примера нормальных отношений. Было только самопожертвование, и я так боюсь ступить на ту же тропинку…
— В три, — шепчу ему в губы. — У меня будет свободный час перед работой. И да, на работу можешь тоже подвезти, я не откажусь, — смеюсь и наконец-то ловлю первую улыбку Андрея за сегодняшнее утро.
— Отвезу, но…
— Что?
— Вечером ты полностью в моем распоряжении.
— Звучишь как настоящий сексист.
— Почему? Место, куда едем, выберешь сама, — он откровенно издевается, пряча свои подколы под маской серьезности.
— Если у меня будет свободное время, — смотрю на часы, — пара уже десять минут как началась. Пошли.
47
Андрей
— Зачем ты усилил охрану? — захожу в отцовский кабинет и киваю на окно, сквозь которое виднеются снующие туда-сюда охранники с калашами.
Отец потирает ручку кожаного кресла и вытаскивает из стола конверт.
— Что это? — придвигаю к себе письмо.
— А ты прочти.
Бегло скольжу взглядом по напечатанным строчкам. По позвоночнику ползет холодок. Это не волна ледяного ужаса, еще нет.
— Это прямая угроза?!
То ли спрашиваю, то ли просто констатирую факт. Хотя, если тебе начинают указывать, что делать, и красочно описывают последствия твоего отказа… это все же угроза.