Залезаю под толстое одеяло на просто огромной кровати и, прижавшись щекой к подушке, закрываю глаза.
Утром просыпаюсь в той же позе. Но самое паршивое, что я по-прежнему здесь одна. Перекатываюсь на спину, чувствуя просто невыносимую боль в горле. Простуда начала прогрессировать.
Наспех принимаю душ и натягиваю на все еще влажное тело свои шмотки. Пока иду на кухню, пишу Бережной, что приболела и, возможно, немного опоздаю в универ.
Тяну ручку холодильника на себя, слегка поворачивая голову вбок, и застываю.
Андрей все-таки вчера вернулся. Лег спать на диване. Все же мое псевдосогласие его задело куда сильнее, чем могло бы показаться. И это абсолютно не вяжется с его образом.
Бесшумно закрываю холодильник, чувствуя на себе тяжелый взгляд.
Говорить о случившемся сейчас нет сил. Поэтому решаю начать день так, словно вчера не существовало. Вдруг прокатит.
— Подбросишь до универа? — сжимаю в руках телефон и, прикусив губу, делаю шаг в сторону дивана.
— Ты же болеешь.
Андрей приподымается на локти, бегло осматривая меня с ног до головы.
— Сегодня уже все нормально.
— Ладно. В душ только схожу.
— Хорошо.
Кошусь на кофемашину, поджимая пальчики на ногах.
— Как ей пользоваться?
Панкратов без слов «заряжает» мне порцию кофе и все в том же молчании скрывается за дверью ванной комнаты.
— Спасибо, — бормочу в пустоту, чуть крепче обхватывая белоснежную чашку с ароматным напитком.
В машине мы тоже особо не общаемся. Хотя здесь меня начинает беспокоить другое: чем ближе мы подъезжаем к универу, тем сильнее у меня закладывает нос.
Засовываю руку в сумку, но от поиска капель меня отвлекает телефонный звонок.
— Да, мама, — отвечаю, а сама кошусь на Андрея.
— Ты где?
— Я уже в универе.
— Что дома произошло? Почему у тебя защелка на двери выбита, вещи раскиданы?
— Отец вчера пьяный пришел, вот…
— Боже… Он тебе ничего не сделал? Ты дома ночевала? Почему не позвонила?
— Я к Леське уехала, — вру, сама не знаю зачем, а вместе с тем замечаю ухмылку Андрея. — Мам, мне уже пора, пары начинаются.
— Хорошо-хорошо.
Мама отключается, а все, что остается мне, это виновато взглянуть на Андрея.
— Значит, у Леськи?!
— Я не могу волновать ее еще больше… В конце концов, у нее не так давно были проблемы с сердцем, — отрезаю безапелляционно.
— Пар у тебя сегодня сколько? — он словно игнорирует мой ответ.
— Четыре.
— Позвонишь, как освободишься. Я тебя заберу.
— Андрей, я правда понимаю, как это вчера выглядело, просто…
— Ты опаздываешь, — кивает на вход в здание университета и стоящую на ступеньках Бережную. Она нас заметила, теперь вот стоит ждет меня.
— Ладно, как знаешь.
Оказавшись на улице, хлопаю дверцей и, ускорив шаг, иду к Леське. Утром я не хотела бередить это осиное гнездо, теперь этого не хочет и он.
— Блин, тебя пока дождешься, околеешь. Не май, вообще-то, — Бережная цокает языком, а я… Еще немного, и я просто пройду мимо.
— Могла бы не ждать, — все-таки чуть-чуть притормаживаю.
— У тебя все нормально?
— Да, — шмыгаю носом. И вовсе это не слезы. Нет. Это просто насморк.
— А по голосу не скажешь. Колись, что случилось?
Леська сжимает мою ладонь и тащит вглубь коридора, правда, в совершенно противоположную от аудитории сторону.
— Ну?!
— Лесь…
— Давай уже, вот увидишь, станет легче.
Я тяжело вздыхаю, а потом без единой заминки рассказываю ей все, что происходило в моей жизни последние пять дней. Про Питер тоже говорю. Все-все. И про мать Андрея не забываю.
— М-да…
— Спасибо, — усмехаюсь, — к такому выводу я могла и сама прийти.
Олеся смеется и лезет с обнимашками. Ведь что, как не они, может подержать в трудную минуту?!
— Мама у него, конечно, с придурцой, но ты ж не с ней встречаешься. А вообще, вам просто нужно поговорить с ним. Понимаешь, насколько я знаю Андрюху, а он, как ты помнишь, мне никогда не нравился, и сейчас тоже… Короче, Панкратов очень требовательный к себе, а от этого и к окружающим. Да, блин, он школу закончил с золотой медалью без родительской помощи, только назло папаше. Зубрил, вечно ездил на всякие олимпиады, сначала областные, а потом всероссийские. На красный диплом идет. Он, когда уехал в Москву, говорят, работал там, чтобы деньги у отца не брать.
— Ты это к чему вообще?
— А к тому, что ты вчера засомневалась. В нем, таком идеальном. Который не вписывается в обычные стандарты. Он же себя в нашей тусовке выше всех считает. Потому что самостоятельный и помощь родителей ему не нужна. А мы нахлебники…