— Ты, блять, дашь мне договорить или так и будешь тут нюни пускать о том какая я плохая?! — не выдержав, я сорвалась на крик и он, наконец-то захлопнул варежку смотря на меня в изумлении. Явно не ожидал.
— Если ты вынудишь меня, я все расскажу Пронову и смогу подтвердить это неоспоримыми доказательствами, — продолжил он, но звучало это не так уверенно, как вся тирада до этого. — А старомодный Пронов, если только узнает, что ты не в ладах с законом, не преминет сообщить об этом властям.
— Но если уж ты так уверен в моей вине, то почему сам не сообщил им? — у меня пропало всё желание пытаться внести хоть крошку ясности в ситуацию и убедить этого итальянского барана в его неправоте.
— Это походило бы на обвинение в убийстве при отсутствии трупа. Ты ведь исчезла бесследно, — Массимо расслабленно откинулся назад, внимательно наблюдая за мной из-под угольно-черных ресниц. — Кроме того, меня недолго утешала перспектива увидеть тебя за решеткой. Вскоре этого мне стало мало. И я решил, что наказание должно соответствовать преступлению…
— Да, исчезла после того, как ты меня уволил? И как же ты решил меня наказать? — расслабленно откинувшись на спинку сиденья, вопросительно посмотрела на мужчину. Я устала от этого фарса, хотелось поскорее завязать с этим спектаклем и вернуться домой. Завтра уволюсь и пусть всё горит адским пламенем.
— Ты использовала наши разговоры в постели для своей выгоды, — не выдержав, прикрыла лицо рукой. Испанский стыд, точнее итальянский. Чувство стыда за оппонента, который настаивает на своём как итальянец!
— Какие разговоры в постели? Мы много раз были с тобой в этой самой постели, не так ли? — ага, целый один, это одно напоминание бегает у сестры дома.
— Ты вытянула из меня эту информацию, как настоящая профессионалка. Одурачила меня. Чуть было не испачкала меня в своей грязи. Не сомневаюсь, если бы тебя поймали, ты бы заявила, что действовала от моего имени, — очень тихо произнес Массимо, и каждое его слово тяжело падало в напряженной тишине, я видела, что он свято уверен в том, что говорит. — А теперь давай, изображай из себя глупенькую белокурую куколку и настаивай на том, что понятия не имеешь о противозаконности своих поступков.
— Я не это делаю, а пытаюсь донести до тебя, что у тебя в фирме завелся крот или кто там, потому что мне плевать на твои деньги, знаешь почему? Потому что я Герц-Шульц, слышал о таких? — я вопросительно посмотрела на собеседника, он только кивнул в ответ.
— Так вот, я дочь Генриха Шульц-Герца, и у меня двадцать пять процентов акций фирмы отца. Ты ведь знаешь, чем мы занимаемся? Рекламой, если ты забыл. И мы сейчас даже расширяемся, думаю ты понимаешь куда я веду, да? До этого мои доходы были довольно большими, сейчас да, приходится немного терпеть «бедность» из-за вливания всех средств акционеров в расширение. Но это относительная бедность, понимаешь?
Массимо смотрел на меня в шоке и неверии.
— Но почему ты не работаешь в вашей фирме? — резонный вопрос и по дело, может он пришел в себя?
— Захотелось заработать репутацию вне стен родительского дома и уже потом вернуться как заслуженный специалист.
Я пожала плечами и пристально посмотрела на мужчину. Хмыкнула.
— И сколько же я у тебя украла?
— Около половины миллиона, — Массимо ответил отстранено, он будто ещё пытался осознать реальность.
— Мне от этой суммы ни холодно, ни жарко. Понимаешь?
Глава 2
— Да вот только все улики указывают против тебя. И я намерен действовать как посчитаю нужным.
Он продолжал настаивать на своем, а меня этот разговор уже начинал крайне бесить. Будь у меня такая возможность, то я бы уже смяла собственное лицо от того количества фейспалмов, что мне хотелось сделать.
— Ты хоть слышал, что я сказала?
— Я слышал и полагаю ты сможешь доказать свою принадлежность к семье Шульц – Герц, о которой говоришь. А пока, ты виновна.
У меня даже дыхание прихватило от такого заявления, спустя четыре года приезжает и начинает качать свои права, да ещё и таким образом. Массимо думает, что я действительно виновата. Хуже того, он считает, если бы я тогда попала в руки полиции, то солгала бы и сказала, что действовала по его указаниям.
Это явно кто-то близкий к нему, а он ишак тупой дальше своего носа не видит.
— Я намерен попользоваться тобой точно так же, как ты попользовалась мной, — упрямо повторил Массимо.