Из-за пресловутой дымной пелены секретности даже близкие друзья Валентина Бондаренко не знали подлинную причину его смерти.
Леонид Голенко, одноклассник Валентина по средней школе, вспоминал:
«Через год мама сообщила мне в письме: «Валя Бондаренко сгорел на ракете»... Считаю, что это судьба, мелочей в жизни не бывает, особенно в таких экстремальных профессиях. Ему был знак – не иди в летчики. Валю ведь не приняли в одно авиаучилище, а потом расформировали второе, куда он все-таки поступил! Но Бондаренко никогда не сдавался, шел к своей мечте. И погиб…».
Некоторые исследователи космонавтики считают, что именно после трагической смерти Валентина Бондаренко в Советском Союзе было принято окончательное решение впредь отказаться от проектирования космических аппаратов с обогащенной кислородом атмосферой. Но, как мы уже писали выше, гибель кандидата в космонавты была надежно скрыта советским руководством.
Многие аналитики, работающие в области космонавтики, полагают, что если бы не эта секретность, то, возможно, удалось бы избежать гибели троих американских астронавтов при весьма сходных обстоятельствах в январе 1967 года.
Так генерал Николай Каманин отмечал в своем дневнике:
«28 января (1967 года – С.Ч.).
Поспешность всегда приводила и приводит к печальным последствиям: астронавты Гриссом, Уайт и Чаффи стали первыми жертвами освоения космоса. Американцы часто и много писали о русских космонавтах, якобы погибших в космических полетах. Судьба распорядилась иначе: первыми погибли американские астронавты. Правда, до этой трагедии были случаи гибели космонавтов и у нас, и в США, но эти случаи не были связаны непосредственно с космическими полетами. В 1961 году у нас погиб в барокамере из-за собственной халатности слушатель-космонавт В. В.Бондаренко, в прошлом году разбились на самолете два американских астронавта, но то были никому неизвестные люди. А вчера мир потерял двоих из тех, кто уже побывал в космосе. Из первых сообщений следует, что несчастье произошло в результате пожара на старте при тренировке астронавтов в корабле «Аполлон», установленном на ракете «Сатурн» (7.1).
Как знать, может быть то, что трагическая гибель Валентина Бондаренко была засекречена, косвенно ударило и по американской космонавтике. Если бы за океаном вовремя узнали о трагедии с советским кандидатом в космонавты, то вполне возможно могли бы предотвратить гибель экипажа «Аполлон-1», которая произошла спустя шесть лет, 27 января 1967 года при наземных испытаниях ракеты-носителя «Сатурн-1Б» и основного блока пилотируемого лунного корабля. Кабина «Аполлона» заполнялась чистым кислородом под давлением 1,14 кг/ см2. Даже при атмосферном давлении 0,35 чистый кислород легко поддерживает открытый огонь. А при указанном выше давлении опасность возрастает многократно. Увы, никто из американских разработчиков не смог спрогнозировать возможную аварийную ситуацию. Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства США (НАСА) подготовило инструкцию по безопасности экипажа и обслуживающего персонала стартовой позиции объемом в 213 страниц. Но в этой инструкции не были прописаны действия на случай внезапного пожара внутри самого космического корабля.
Вскоре после начала тренировки Вирджила Гриссома, Эдварда Уайта и Роджера Чаффи произошло возгорание от электрической искры. Экипаж немедленно сообщил о пожаре на борту. На стекле телемонитора, который транслировал изображение астронавтов через иллюминатор выходного люка, заплясали языки пламени. Спасатели немедленно бросились к люку корабля, чтобы его открыть, но тут же отпрянули назад – от корабля шел жар, как от раскаленной печи. Во время вскрытия кабины экипажа двое из двадцати семи членов стартовой команды получили сильное отравление угарным газом. Люк удалось открыть лишь через несколько минут. Астронавты к тому времени были уже мертвы, они сгорели заживо.
В этой связи журналист и исследователь истории космонавтики Джеймс Оберг писал:
«Трагедия Бондаренко в 1961 году очень похожа на катастрофу в Мысе Кеннеди в январе 1967 года, когда три американских астронавта тоже погибли во время пожара в насыщенной кислородом атмосфере. Не имея сведений о советской катастрофе, инженеры НАСА проявили небрежность при использовании чисто кислородной атмосферы. На «Аполлоне-1» (как и в советской барокамере) были использованы материалы, которые, как оказалось, становятся очень огнеопасными в атмосфере, обогащенной кислородом, на «Аполлоне-1» (как и в советской барокамере) не было люка для аварийного покидания кабины; на «Аполлоне-1» (как и в советской барокамере), не было никакого эффективного противопожарного оборудования.
Могло ли знание о гибели в огне Бондаренко предотвратить пожар на «Аполлоне-1» и тем самым спасти Вирджила «Гаса» Гриссома (Virgil «Gus» Grissom), Эдварда Уайта (Edward White) и Роджера Чаффи (Roger Chaffee)? Сведения о том, что в обогащенной кислородом атмосфере из-за пожара погиб советский космонавт могло предотвратить повторение этой трагедии в Америке.
Во время трагедии Бондаренко советским лидером был Хрущев, и спустя десятилетия, в мемуарах, написанных им в отставке, на пенсии, он отметил, что, по его мнению, информация о таких происшествиях должна быть общедоступна».
К сходным выводам пришел и известный исследователь истории космонавтики Юрий Караш. В своей книге «Тайны лунной гонки» он писал:
«К сожалению, нет сведений о том, насколько подвигли трагедии руководителей советского государства и, в частности, космической программы СССР, к мысли о том, что, объединив усилия с другой космической державой - США, подобные инциденты можно было бы предотвращать в будущем. Но у руководства НАСА подобные мысли возникли. Свидетельство тому - слова Уэбба (Джеймс Эдвин Уэбб руководил НАСА в период с 14 февраля 1961 года по 7 октября 1968 года – С.Ч.), которые он произнес на пресс-конференции через три дня после пожара на «Аполлоне-1»:
«Мы в Национальном управлении по аэронавтике и исследованию космического пространства стремимся сделать каждое реальное усилие [чтобы обеспечить безопасность астронавтов]. Могли бы жизни, которые уже нельзя вернуть, быть спасены, если б мы знали надежды, устремления и планы друг друга? Или могло бы их спасти полноценное [советско-американское] сотрудничество, будь оно в наличии на тот момент?
…Я очень надеюсь, что драматические события, случившиеся в 1967 году, наполнят реальным содержанием многочисленные заявления руководителей обеих стран о необходимости установления взаимодействия [в космосе] между двумя государствами».
Увы, предположение Уэбба о том, что знание «надежд, устремлений и планов друг друга» могло бы спасти жизни американских астронавтов, не лишено оснований. 23 марта 1961 года первый отряд космонавтов, или как его еще называли - «гагаринский» (все его члены были набраны туда вместе с Гагариным) понес первую утрату. В ходе проведения сурдобарокамерных испытаний погиб старший лейтенант Валентин Бондаренко. Сурдобарокамера - это изолированное от окружающей среды, замкнутое и герметичное пространство, где созданы условия абсолютной тишины, а внутренняя атмосфера отличается от обычной земной. До начала космических полетов считалось, что в корабле на орбите космонавта будет окружать абсолютное беззвучие, а потому требовалось проверить, как он будет реагировать на окружающую его невольную немоту.
Но вернемся к Бондаренко. Он погиб из-за нелепой случайности. В тот день Валентин работал при пониженном давлении, а это компенсировалось избытком кислорода. Сняв с себя датчики после медицинских проб, Бондаренко протер места их установки на теле ваткой и не глядя, бросил ее в сторону. Она упала на спираль включенной электроплитки, которая использовалась для подогрева пищи. В перенасыщенной кислородом атмосфере мгновенно возникло пламя, охватившее практически все пространство камеры. На Валентине загорелся шерстяной тренировочный костюм, но он не сразу подал сигнал тревоги, пытаясь самостоятельно ликвидировать пламя. Дежурный врач сразу открыть герметичную дверь, не выровняв давления снаружи и внутри, не мог. На это требовались лишние секунды, которые, в конечном итоге, и решили судьбу Бондаренко. Когда его вытащили, он был еще в сознании, повторяя: «Я сам виноват, никого не вините…» Врачи сделали все, что могли, но через восемь часов Валентин умер от ожогового шока.