Я вспомнил молодую семью, расстрелянную из пулемета, вспомнил Адамса III, лежащего в болоте с раздробленными костями, вспомнил, как из-за надежды на будущее не решился спустить курок. Губы Флеминга мне были не видны, но я видел, что ублюдок улыбается.
Я пнул его ногой.
— Заберите его с собой, — приказал я сержанту. — Это не доказательство, но в Вашингтоне захотят видеть.
Спускаясь по лестнице, я почесал в затылке. Волосы под пальцами были как густая плесень.
СЕЗОН РОСТА
Пушистый зверек осторожно, в готовности шмыгнуть прочь, подбирался к нему. Уж очень манило лежавшее на земле зернышко. Ухватив его, зверек поспешно отбежал подальше. Ричел Олсинт сидел неподвижно. Ему было очень хорошо.
За границей парка разбегались во все стороны дорожные эстакады. В парке кроме него не было ни души — и ни звука, если не считать птиц. Он особо отметил одну: сплошное тельце — или сплошные крылья, с такой дали не разглядеть — она легко парила над головой маленьким пучком синих перьев. Крылья — если это были крылья — вовсе не двигались; птица с удивительным искусством удерживалась на воздушных потоках. И, как бы мала ни была, голос имела звонкий, пронзительно выпевавший каждую ноту.
Олсинт повернул ладонь, подвинул ее к лежавшему рядом мешку.
В таком положении ему стали видны корабельные часы на запястье. Смотреть на них нужды не было: подключенные к пусковому механизму корабля, они бы задолго до включения дали ему сигнал возвращаться. Тем не менее, он посмотрел.
И в испуге подскочил, рассыпав все, что осталось в мешке. Собравшиеся вокруг него зверушки разбежались по кустам, птица смолкла и улетела.
Он все бросил на скамейке. Непорядок, но в его жизни, опоздай он на корабль, беспорядка будет куда больше. Олсинт бросился к оставленному на поляне летуну, задергал дверцу. Птица сменила яркосинее оперение на красное, но он этого не заметил.
Он рванул машину прямо вверх, так что ускорение вдавило его в подушки. Поднявшись высоко над уровнем обычного движения, он высмотрел вдалеке космопорт и нажал на рычаг. Корабль еще стоял на месте, а значит, у него оставался шанс. Впрочем, небольшой. Пустота вокруг корабля указывала, что все там готово.
Он уронил летун как можно ближе к кораблю и выскочил наружу. Не было времени искать подземный переход, ведущий на взлетную площадку. У ворот его остановил охранник.
— Опоздали.
— Мне надо туда! — ответил Олсинт.
Охранник узнал его форму, но, засев в своей укрепленной кабинке, и не подумал нажать кнопку, открывающую ворота. А ограда была высокой, не перелезть.
Он кисло ухмыльнулся.
— В другой раз не пропустите сигнал.
Может, и нашлось бы более неподходящее время и место для спора, но Олсинт не сумел такого вспомнить.
— Не было никакого сигнала, — сказал он. Уловил издевку на лице охранника и протянул к нему руку.
— Смотрите сами!
Часы работали, указывая время взлета, но не мигали и не издавали раздражающего звяканья, которое непременно пробудило бы от любого сна, кроме вечного.
Охранник моргнул.
— Никогда о таком не слыхал. Вот что я вам скажу: я подтвержу, что вы не виноваты. Останетесь чистым, получите работу на следующем корабле и догоните свой самое большее через месяц.
Все было не так легко и просто. Олсинт в отчаянии глядел на часы. Оставались какие-то минуты, точнее он не мог судить. Если не сработал сигнал, могла быть ошибка и со временем.
— На этот мне никак больше не попасть, — объяснил он. — Это корабль-метчик.
Охранник присмотрелся, увидел отличия в форме.
— Тогда вам бы в диспетчерскую башню, — неохотно протянул он. — Они его задержат.
Они бы задержали, только на борьбу с бюрократами полчаса уйдет, не меньше. А у Олсинта были причины не допускать, чтобы корабль взлетел без него.
— Я знаю нашу команду, — сказал он. — Они меня подождут. Позвольте попробовать.
Охранник пожал плечами.
— Похороны за твой счет.
Ворота медленно открылись.
Олсинт рванул за ограду. Надо было спешить, да и опасность не так велика, как намекал охранник. Часы отказали, но в корабле имелось табло, отмечавшее присутствие или отсутствие членов команды. Прямо под рукой у пилота. Он не взлетит, не сверившись с ним.
Кроме того, по стандартной процедуре взлета кто-то всегда наблюдал в обзорное окно — иллюминатор, высматривая опоздавших — Олсинт был не один такой. Он на бегу поднял голову. И никого не увидел за стеклом.