Была ночь.
Был он.
Была я.
И это было так прекрасно, что мне просто хотелось забыть все, что было до.
Мы приехали к нему уже после рассвета, заехали на зеркальном лифте на какой-то высоченный этаж, он рассказал мне уморительную шутку, что-то из серии: «Видишь пальчик? Смешно? А если поползет?». Так что я повисала у него на руках от хохота, а в квартиру он занес меня, как добычу, на плече. Нам совершенно не хотелось спать. Так что после исследовании его квартиры… мы оказались в его постели. Не знаю, зачем такая большая постель ему, в гольф играть, что ли?.. Мне казалось, она занимает большую часть его спальни, которая в свою очередь выглядит необжитой и какой-то… минималистичной? Дверь в гардеробную, кровать, тумбочка с лампой и окна… Огромные, занимавшие две стены угловой спальни, от пола и до потолка. Я представила, какого это, каждое утро посыпаться с видом на весь город и немного на море вдали?..
Я обернулась, чтобы сказать, что готова к нему переехать. Конечно, это была бы только шутка, но в каждой шутке… Но я забыла слова, когда увидела, что Он начал медленно расстёгивать рубашку, а потом швырнул ее в сторону. Я физически почувствовала, что воздух становится густым и влажным. Дыхание застряло где-то там, пока передо мной обнажались мышцы, умело скрытые одеждой, все эти прессы, бицепсы, трицепсы и кубики. Я забыла про собственное платье, брошенное на пол, и как заворожённая, гладила горячую кожу, похожую на бугры лавы, восставшей из недр земли. Видно было все: каждую венку, каждое волокно. Он, кажется, был удивлен моей реакции, но я его не замечала, в тот момент не было ничего важнее моих пальцев на его коже и этих прозрачных, до боли чувствительных ощущений. Великолепное тело… Такое ладное, ловкое, атлетичное. Поставить и рисовать.
Мои поглаживания перешли в поцелуи, потом в объятия, и вот мы, растеря добрую часть одежды, уже лежим на этом импровизированном поле для гольфа. Солнце заливает комнату ярким светом через все эти окна, празднуя торжество света над тьмой - утро. Запрокинув голову, я с удивлением уставилась на собственное отражение, сидящее верхом на каком-то древнегреческом полубоге. Я вернула взгляд мужчине подо мной, провела кончиками пальцев по его телу. Мысли плавали слишком вяло, словно желе, они ни на чем не задерживались. Я думала о том, будь он так же красив, будь его тело также покрыто мышцами, но если бы мне было с ним скучно, не о чем поговорить, не о чем смеяться или молчать, - он потянул меня за длинные волнистые пряди волос вниз, заставляя согнуться и целовать его, - была бы я также возбуждена? Желала бы я его так же? Во внешности ли только дело? Или все вместе?.. Сочетание его харизмы, обаяния, улыбки, глаз, тела и…
Его рука намотала прядь волос, доставляя странную тупую боль, заставляя изгибаться назад.
- Прекрасна…
… и, пожалуй, голос. Бархатистый, нежный голос, от которого мурашки галопом проносятся по позвоночнику и затихают где-то внизу, собираясь в жаркий комок.
Признаюсь настолько чувственного секса в моей жизни ещё не было, так что даже назвать это сексом казалось грубо. Уже не секс, но ещё не занятие любовью. Где-то между, балансируя на грани смысла слов, я просто отдавалась ему так, словно это было единственным важны событием сейчас в моей жизни. Я ни о чем не переживала, не мусолила в своей голове тысячу и одну важную мысль, потому что голова была выключена впервые за долгое-долгое время. Я была в теле, в своем теле, сосредоточена на всех эти комических ощущениях, и единственное, что иногда меня беспокоило: как я жила, не чувствуя их раньше? Их не было? Или не было меня в этом теле?
А после… не было чувство опустошенности и пристыженности, желания собрать вещи и уйти, не глядя ему в глаза. Наоборот, я по-хозяйски придвинулась к нему, закидывая ногу. Все было так правильно и органично, а на душе – хорошо, что я просто отключилась. Я никогда в жизни еще не спала так сладко, обнимая кого-то во сне. Я похожа была, наверное, на какое-то диковинное растение, оплетающее могучий ствол дуба или баобаба. Мы проснулись вечером, голодные, помятые, усталые. Он наспех приготовил какие-то замороженные овощи с яйцом, подслеповато щурясь в сумерках, так как очки не смог найти. Мы почему-то не захотели включать свет, так что просто ели в темноте. Голые. И где-то примерно на этом моменте, он спросил: