- Мистер Андерсон, время, - напомнил Хью, когда смех его хозяина затих. Паршивая собака!
- Мы бы еще поболтали, - шершавые пальцы Андерсона коснулись моей щеки, от чего захотелось дернуться и забиться в угол, будто меня касался не человек, а скользкая змея, - но, к сожалению, нам пора... Пора навестить любимого братца.
Я услышала, как оба мужчины поднялись на ноги, и беспомощно уронила голову на грудь. Хотелось вопить, кричать, чтобы не смели трогать его, наконец просто рыдать от отчаяния, а получалось только беспомощно полулежать у стены и проваливаться в беспамятство. Я уже отключилась, или это темнота вокруг такая густая? Как же хочется спать... Просто закрыть глаза, ни о чем не думать, окунуться в пучину вечного покоя... И эта боль кажется не такой неприятной, только тело почему-то налилось свинцом и что-то внутри будто тянет ко дну...
Наверное, именно так и выглядит смерть. Я не слышала голосов Итона и Хью, хотя была уверена в том, что они обязательно произнесли на прощание что-нибудь ехидно-насмешливое; осталось только всепоглощающее желание уснуть. Мои веки тяжело закрылись, а сознание все еще не угасало, будто я последними силами держалась за жизнь. Я пыталась вызвать в голове образ Джеймса, и никак не могла вспомнить знакомые черты, хотя раньше они появлялись перед глазами при одном только звуке любимого имени. А ведь умереть с последней мыслью о нем - самое романтичное, что могла бы придумать Элис.
Элис... моя бедная подруга, которая больше никогда меня не увидит и, наверное, даже не узнает всей правды. Она будет думать, что я покончила с собой из-за несчастной любви, что во всем виноват Джеймс, будет ненавидеть его до конца своей жизни... Весь мир будет его ненавидеть, когда узнает подробности грязной истории. Уверена, Итон выставит свой триумф на всеобщее обозрение, будет распинаться перед журналистами и говорить, что ему жаль, он убедит весь мир в том, что Джеймс - чудовище.
А кто он, собственно? Если бы я была посторонним наблюдателем, который знает правду, то кем назвала бы его? Разве Джеймс лучше Итона? Я ничего не знаю о нем, вижу лишь то, что лежит на поверхности. Ведь чудовище, которое любит, не перестает быть чудовищем.
Любил ли он меня? Может быть, я все-таки стала пешкой, ненужной куклой в давно сыгранном спектакле, пустышкой, очередной влюбленной дурой в его коллекции... Может быть, он ненавидел меня и ненавидит сейчас. Презирает. Насмехается. Может быть, я так и не смогла поколебать его холодное сердце, и он выбросил меня за ненадобностью... Но это уже не важно.
Я полюбила его. И этого достаточно.
Глава 20
Мне было холодно. Все вокруг казалось лишь сном. Может быть, я и слышала какие-то голоса, что-то видела, но теперь не помню ничего. Последняя осознанная картинка в голове - удаляющиеся фигуры Итона Андерсона и Хью, дальше - лишь невесомая серая пустота. Таким я запомнила первое пробуждение: размытым, как кадр поставленного на паузу фильма, окутанным дымкой сонного оцепенения. Весь мир будто отделили от меня толстым мутным стеклом, через которое нельзя ни увидеть, ни услышать, ни почувствовать.
Во второй раз я очнулась уже в больничной палате. Не было ни мерно жужжащих приборов, ни огромного количества трубочек - только катетер на левой руке и несколько датчиков на запястье. Сил тоже не было, и все, что я смогла - лишь застонать и мутным взглядом окинуть помещение. Койка, на которой я лежала, стояла у левой от выхода стены и являлась единственным предметом мебели. Ослепительно-белые стены, обшитые чем-то мягким, будто светились изнутри - такое впечатление создавал неверный свет яркой лампы на потолке. В углу, справа от массивной железной двери с застекленным прямоугольным окошком, блестел объектив видеокамеры.
В голове появилось знакомое - откуда я могу его помнить? - ощущение, когда мысли текут, как вода через решето, не задерживаясь надолго и не позволяя сконцентрироваться на чем-то одном. Может быть, это действие лекарств, которые мне вкололи? Я жива - об этом говорит мерный стук сердца в груди и рваная линия на экране у койки. Тогда почему не в реанимации?
Что это за место? Мягкие стены, железные двери, камера в углу... Где-то я уже видела все это... Мне стоило немалых усилий заставить себя собраться и рассуждать логически. Куда привозят людей с перерезанными венами? Ответ нашелся сразу - в психиатрическую лечебницу.