— Мне холодно и мне очень страшно, не убивай меня, девочка, — на греческом произносит ребенок и из моих глаз текут слезы, когда я осознаю, что ее лицо тоже покраснело, и она шипит.
— Тебя били? – тихо спрашиваю на греческом, которым я так слабо владела.
— Я просто сказала, что хочу видеть Ари, но меня папа Зервас внезапно ударил меня, он первый раз меря ударил, я полетела в белую стену и у меня сейчас выпал зубик. Мама не помогла мне, я вышла из дома и начала искать песика своего, но и его не нашла, в скоре оказалась взаперти, это уже второй день, я хочу кушать, девочка, а еще я хочу увидеть Ари, ты знаешь такого?
Она настолько невинна, что я не могу с ней говорить первые минуты. Не желая уничтожить ее детские думы, я начинаю нести полную чушь. Обычно дети верят в такое.
— Да, Ари, мой друг, коне-ечно, эм-м-м, он сейчас неподалеку, остановился в магазине и ищет игрушки. Мы же ведь играем в прятки на пока. Наша с тобой задача, малышка, сидеть тут еще тридцать минут, потом Ари нас с тобой найдет и отдаст призы за наше терпение, ок?
Она верит мне. Ее печально лицо наполняется мгновенным счастьем, а затем тут же угасает.
— Мама говорила, что Ари проглотила змея, но это не так, потому что папа огромный и сильный, так же?
— Коне-ечно! Ведь Ари меня однажды одной рукой поднял, представь, одной прям! Да еще и тебя много-много раз поднимал. Но ничего, он тебе докажет это, когда придет сюда. Мама тебя просто... она шутила, подумала, что ты слишком маленькая, поверишь. Но ты не ребенок, не поверила, потому что ты взрослая.
Я была уверена, что она тут же возгордится моими словами, будет доказывать нелепыми действиями свой «взрослый возраст», но я никак не ожидала следующие.
— Я не думаю, что мама подумала, что я маленькая, но я мечтаю, чтобы она так подумала и не говорила со мной, как со взрослой.
Я не знаю что мне говорить с пятилетним ребенком, потому заключая ее в свои объятья, сажусь на холодный пол. Главное - чтобы ей было тепло, а я выживу как-то.
Минуты шли утомительно вечно, за все время я узнала имя девочки, которое крайне меня удивило, ее увлечения, любимые лакомства и даже кем она мечтает стать.
— Я сильно-сильно люблю персики, — беззаботно улыбаясь заключила она и говорила, что проголодалась, а мне оставалось просить ее подождать еще.
Час прошел. Ардера нет. Мой телефон был почти разбит, но почему-то заработал.
— Берем обеих! — слышится чей-то голос за дверью, к которой тянутся, и я вздрагиваю от испуга.
«Что происходит? Это Ардер?»
Как только дверь раскрывается, я весело восклицаю имя мужа, но вместо ответа получаю дубиной по голове и вскоре теряю давление. Кратковременное нарушение передачи нервных импульсов в мозговых структурах...
Перед глазами все плывет, и последнее, что я слышу - это как девочка громко плачет.
***
— Да... Прод... Навер... Рен... Они нет... — слышатся голоса с какого-то далеко, я еле открываю глаза и проглатываю, осознавая, что подвешена вниз головой, мое платье сползло, мне холодно и мне стыдно.
— Босс сказал сделать все чисто, — проводя по мне изучающий взгляд, бормочет мужчина лет сорока и останавливает свой взгляд на моих голых бедрах.
Он присвистывает, и внутри меня все сжимается.
Ненавижу мужчин. Ненавижу черные машины. И ненавижу зиму, потому что она всегда делает мне больно.
— Горяча то... — скользя по моей ноге ножом, произносит он словно безумный и сжимает бедро.
— Вытряхивайся! — всей силой ударяя его ногой, кричу я что есть во мне сил, и он на время отступает на два-три шага.
В помещении еще мужчин четыре-пять, а я для них будто бы клоун для развлечения или Бог знает еще кто.
— Вытряхну я тебя, да еще и как следует! — он опять запускает руки и доходит пальцами до моей голой талии.
Меня касался только Ардер. Только он мог.
— Сначала моя, а потом можете и вы. Ее хватит на всех, я вижу. Закройте-ка глазки или нет, можете не закрывать.
Паника возрастает с каждой миллисекундой и начинаю отбиваясь кричать, однако не могу и уже оказываюсь лицом на холодном полу.
— Не делайте это, умоляю, не позорьте!!! — кричу я срывая голос, но вижу безразличие.
— Я тебе щас рот заткну кое-чем или просто зашью, потоскуха Вилладжо! Этот ублюдок может, а мы не можем... Ох... Как хороши турчанки... — стон вырывается из его рта, когда он дотрагивается до моей ягодицы, я начинаю еще сильнее биться и кричать, что есть во мне силы.