На этой мысли Марине стало горько, ведь и она, если вдуматься, точно такая же случайность в жизни Игоря. Или нет?
Размышления прервал звонок в дверь. Сердце моментально зашлось, кожа налилась краской.
Марина посмотрела в зеркало, увидела воспалённые запавшие глаза, жар на лице, неуверенность во взгляде. Опять захотелось плакать.
Игорь, как всегда, выглядел спокойным. Он сразу разделся, словно пришёл к себе домой, но взгляда в глаза избегал, смотрел куда-то поверх её головы, сразу прошёл на кухню.
Его уверенность сбивала с толку, успокаивала.
Марине захотелось прижаться, заплакать на родном плече.
Мужчина по-хозяйски налил воды в чайник, зажёг конфорку газовой плиты, заглянул в холодильник. Похоже, намеренно тянет время.
Женщина присела на край стула, безвольно сложила руки на коленях, словно в ожидании приговора.
Игорь достал из навесного шкафа чашки, блюдца, сахарницу. Всё это время он стоял к Марине спиной.
Время тянулось бесконечно.
– Он что, помолчать приехал!
Сами собой всплыли в памяти чьи-то стихи “я снова должен возвращаться, с людьми знакомыми встречаться, в колодцах полутёмных мчаться, стыдиться слёз, стыдиться слёз, с рассудком здравым попрощаться и воскресая в снах качаться, и умирая просыпаться…”
Марина качалась в ритме стихотворного слога, читая его как молитву. На глаза наворачивались непрошенные слёзы. Она крепилась из последних сил.
Игорь, словно услышав немой вопрос, налил чай, положил сахар, размешал и повернулся. Чашки звенели ложечками, явно показывая, что у него трясутся руки. Он пододвинул Марине чашку и посмотрел в глаза, но быстро отвёл взгляд, увидев там не вопрос, скорее ответ.
Марина чуть не взвыла. Она всё уже поняла, но сознание за что-то цеплялось, не желая знать правду.
“Что было после, что вначале, чем осуждающе качали, чьим подстаканником венчали на верхней полке наших грёз? Кто безутешен – был утешен, кто грешен был, тот стал безгрешен и кто коснулся губ-черешен под стук колёс, под стук колёс…”
– Я действительно беременна, Игорь.
– Именно потому я здесь. Хочешь, чтобы ради тебя и твоего ребёнка я бросил любимую женщину, отказался от собственного счастья?
– Нашего ребёнка.
– Ну… не знаю. Это ты так считаешь. Я не готов стать отцом. И потом, мы же всё выяснили, зачем сто раз мусолить одно и то же! Готов оплатить расходы на аборт, даже с процентами, чтобы не казаться мелочным. Вот, возьми. Этого хватит на всё, ещё на тортик останется. Потом спасибо скажешь. Ребёнок – это обуза. Оно тебе надо!
Марине вдруг стало плохо. Она тихо сползла со стула. Игорь поймал, начал стучать по щекам.
Придя в себя, она не сказала ни слова упрёка, просто взяла со стола деньги, засунула ему в карман, – уходи. Я справлюсь, правда. Ты свободен как ветер, Игорь. Совершенно свободен. Я действительно у тебя не спросила. Правда, ты тоже не стал меня уведомлять о том, что даришь своё семя.
– Ну, знаешь, о последствиях женщина должна заботься самостоятельно.
– Я об этом подумаю. Прежде у меня не было нужды бояться мужчин. А ребёнок… конечно он не твой. Я пошутила, хотела вернуть тебя обратно, только и всего.
– Надумаешь делать аборт – позвони. Оплачу. Тебе свою жизнь нужно устраивать. Подумай об этом.
– У меня больше ничего не остаётся, только думать. Прощай.
– Как знаешь.
Марина смотрела на спину удаляющегося Игоря, понимая, что это точка. Осталось лишь перечеркнуть её и действительно начать думать… о будущем сына… или дочки.
На плечи непосильным грузом свалилась невиданная ответственность. Что она может дать ребёнку, если сама ещё по большому счёту никто?
Автор Стихов: Вадим Хавин