***
Холодный мраморный рассвет уже вовсю искрился за окном. Она встала, потянувшись вверх всем телом, одернула шторы и направилась к шкафу.
«Зеленое или синее? Синее или зеленое?» – крутился в голове вопрос, заставляя его проснуться.
Он сел на диване и ответил, протирая глаза:
«Синее под цвет глаз», - а затем потянулся.
Но она отбросила синее в сторону и натянула зеленое. Он подумал, что зеленое ее освежает, но это были уже ее доводы. Он это понял. Сегодня она с «интуицией» не дружит - с ним не дружит.
Еще один вопрос прозвучал в ванной: «Какой аромат выбрать: Nina Ricci или Dolce?»
Он ответил, но она до конца не дослушала. Он знал это. Он понял, что она в настроении, потому что слышит его только тогда, когда настроения нет.
***
День прошел как в тумане. Она чувствовала усталость и бесполезность проходящего дня. Причину усталости не знали оба: ни она, медленно плетясь домой, ни он, впервые за долгие годы ощутивший холод, пробирающий до костей. Душевный холод и чувство, несравнимое ни с чем – одиночества.
Она заварила себе кофе, поставила на журнальный столик и легла на диван. Укрытые ноги все равно мерзли под шерстяным пледом. Он присел рядом с ее ногами и не мог отвести от нее взгляда.
Такая чистая и безмолвная, она была эталоном женственности в его глазах. Он всегда был рядом с ней, но ему хотелось большего - чтоб она знала о его существовании. Или хотя бы прислушивалась к его советам. Он вздохнул и уставился в окно. Снежинки сыпались бесцеремонно и имели на это полное право. Зима.
Она пыталась понять, почему ей так плохо. Ответ напрашивался, но то ли она не сильно хотела знать причину, то ли причина была глупа. Но первое больше подходило к ее натуре. Знать о чем грустишь – не в ее правилах. Лучше грустить обо всем, чем о чем-то конкретно. Тогда ее больше – этой грусти, тогда она объемнее и ощутимее. Ее можно потрогать и у нее есть имя – Слеза.
Слезы помогают – они смывают причины грусти. Но появляются они только тогда, когда причины накапливаются, наслаиваются и становятся глобальными. Как сейчас - все обо всем и ни о чем конкретно.
Ветки ореха царапали окно, словно просясь внутрь. Несмотря на усталость, она вдруг захотела принять решение и действовать. Чувство защищенности окружило ее с новой силой и создало невидимую ауру. Ни единой бреши. Сплошная стена, крепкая и такая необходимая.
***
Она не знала, куда именно идет, но движение бодрило ее тело и дух. Через некоторое время она поняла, что ей нравится вот так вот бродить по городу. Никакой цели, никаких обязанностей. Ты и он – такой родной и такой чужой город. Город, в котором много знакомых и близких, но в тоже время каждый прохожий чужим и холодным взглядом просверливает в твоей душе дыры.
Раньше от таких взглядов становилось плохо – душу рвало на части от одиночества, потом благодаря подростковому максимализму – такие взгляды придавали силу, чтоб идти напролом и делать наперекор. Теперь стало все равно. Есть они. Есть я. Ничего общего и ничего личного.
Снег ложился очередным слоем на подледеневшие сугробы и вечерний мороз тут же мастерил гололед. Прохожие спотыкались, скользили, падали, вставали и шли дальше. Никто ни над кем не смеялся. Всем было некогда. И холодно. Скорое холодно.
Пар изо рта вздымался к лицу и застывал на несколько секунд. Дышать было больно - казалось, сосульки царапали ноздри. Она замоталась в остывший и ничуть не согревавший шарф и спустилась в метро. Там оказалось еще холоднее.
Он шел за ней, с огромным интересом наблюдая и пытаясь предположить дальнейшие ее действия. Он говорил ей куда идти, что делать и чего опасаться, но она не всегда прислушивалась. Несмотря на ее сомнения, она оборачивалась в его сторону, когда он что-либо произносил. Он не мог привыкнуть к этому. Грань его реальности и ее восприятия была настолько тонка, что оба почти разговаривали друг с другом, но не доверяли этому.
Она не допускала мысли, что говорит не с собой, а он не верил, что она может слышать его, а не саму себя.
Она казалась нервной и в тоже время как никогда спокойной.
***
«Вернемся домой?» – спросил он, и она обернулась на его голос, гладя сквозь него на старые ели. Ничего не произнеся вслух, она подумала: «Еще немного походим. Так хорошо…»
В очередной раз сильно захотелось быть в ее жизни не просто внутренним голосом – назойливым и порой нудным, а стать реальным и нужным человеком. Идея была дерзкой и смелой. Он решился.