— Это бред, Влада! — грубо отрезал Васель, — ты сама понимаешь, насколько примитивный и неправдоподобный.
— Извини, — тихо проговорила она, — но я говорю о том, что слышала, не видела.
Васель усмехнулся, все еще смотря напряженно в пол, – Все — таки вы, журналисты, особая когорта. Ведь тебе интересно выведать у меня что — то провокационное, не так ли? — он бросил на нее полный вызова взгляд.
– Не спорю, –отрезала она, – Да, мне интересно. Пока только для себя, а там — посмотрим…Ты же понимаешь, что я вряд ли прославлюсь, если напишу про тебя только хорошее в духе местной пропаганды. У тебя прекрасный шанс дать мне возможность написать о спорных моментах так, чтобы люди услышали альтернативное мнение.
Он немного расслабился, взял себя в руки. В ее словах был смысл. Атмосфера между ними становилась менее напряженной.
— Конечно, уродов было и есть достаточно, — остыв, добавил Васель, — тех, кто действительно использовал свое положение в целях наживы и развлечения. Да что уж говорить, и среди моих многочисленных родственников таких немало! Но все же это частные случаи, понимаешь? Частные. И уж явно мало кто из тех, кто насиловал красивых девчонок и крал чужие дорогие машины, сейчас воюют за свою родину. Смело и решительно. Знаешь, все намного сложнее…Мир вообще не черно — белый…Нет абсолютного добра, но и нет абсолютного зла. Все это сложно….Иногда я сам задумываюсь, где же золотая середина? Насколько далеко зашли мы и когда совершили фатальные ошибки…Мы и они… Что происходит сейчас? Разрушение нашей страны. Превращение ее в груду развалин. Мы убиваем друг друга. Иногда по делу, но чаще всего бессмысленно…
— Но почему этому нельзя положить конец?! — эмоционально воскликнула Влада.
— Этому нельзя вот так просто взять и положить конец, Влада…пока что не получается…Слишком много внешних сил хотят разрушения Сирии. Слишком сильно желание превратить страну в провальное государство с деградировавшим, озлобленным, маргинализированным, умирающим от голода населением, чтобы безнаказанно контролировать нефтепотоки, чтобы посеять тут хаос, но хаос контролируемый…
— Жалко…, — потерянно полушепотом произнесла Влада.
Васель взял ее за подбородок и нежно погладил по лицу.
— Не стоит ни о чем жалеть. Надо бороться и двигаться дальше. Пытаться жить. Видишь, в Дамаске люди продолжают радоваться жизни. Выходить в рестораны, тусить в клубах… Мы должны радоваться тому, что имеем… И смотреть только вперед, исходя из реальности. — Он говорил уверенно, словно чеканил по железу.
– Неужели ты не скучаешь по тем беззаботным дням, когда все было хорошо? Неужели у тебя сердце не сжимается от жалости?
– Влада, я повторяю, нет смысла ни о чем жалеть. Это мой жизненный принцип…Жалость — удел слабаков. Нужно двигаться вперед. Тебе я это тоже советую. В чем смысл перематывать пленку назад, если это не любимый фильм, а реальная жизнь?
– Есть одно, Влада, о чем я жалею, — как — то более мягко продолжил он, лаская своими пальцами ее подбородок, — не из прошлого, а из настоящего…А еще страшнее — из будущего... Единственное, о чем я жалею, что все эти жуткие события происходят на глазах у таких маленьких беззащитных девочек, как ты… Никто из Вас не защищен, хоть вам и кажется, что вы все сможете и перехитрите всех. И знаешь, будь моя воля, я бы отправил тебя подальше от всего этого…Это не твоя война…Тебе не за чем калечить свою жизнь…Не за чем взрослеть раньше времени…
— Нет… — попыталась возразить она.
— Не перебивай меня, — он быстро накрыл своим большим пальцем ее губы, не дав закончить, – ты находишься в еще более опасном положении, чем местные девушки. — Он задумался, сильно нахмурив брови, — чем больше я с тобой общаюсь, тем больше мне хочется, чтобы ты была вне всего этого. Считай это моей личной человеческой симпатией.
Влада вскинула голову, — не забывай наш уговор, Увейдат. После его консумирования я буду свободна и независима в своих решениях.
— Тшшш, — мягко перебил он ее, все еще водя по ее пухлым губам своим пальцем, — Хватит перечить. Ты же знаешь, что на самом деле я Али, а что говорят про семью Али в Сирии? Мы всегда правы…