И все же некая холодная отстраненность в его голосе и поведении присутствовала. Связано ли это было с их последним разговором, а может, с этим местом… Разумеется, он должен был быть здесь другим… Жестким, властным, опасным…
Что её интересовало? Он подходил ко всему как -то подчеркнуто — формально. Владе в общем - то было наплевать, где у него казарма, где делают матте и хранят оружие… Очевидно, она не могла про это писать. Ей хотелось просто понимать, что его так сильно печалит иногда, когда он так далеко улетает своими мыслями от нее…
Сухо пожала плечами. Он задержал на ней свой пристальный взгляд, но ничего не сказал…
— Пойдем в кабинет.
Зашли в красивый просторный зал с огромным столом по центру в конце комнаты. Над ней висел сирийский флаг и портреты членов его семьи — отца, деда, нынешнего президента. Кабинет был полностью деревянным, с коричневыми кожаными креслами, диванами и несколькими журнальными столиками. Идеальное место для типичных мужских посиделок, которые так любили сирийцы.
— Ну, как тебе? — спросил он, видя, что девушка осматривается.
— Основательно, — она не знала, что тогда происходило с ней. Это место подавляло ее. Он ее подавлял какими — то своими плохо скрываемыми, но молчаливыми укорами. Этот Васель был настолько чужим, незнакомым ей, отстраненным.
— Лейс, — громко позвал он своего охранника. Тот быстро заглянул через дверь, — принеси мне и анисе (араб. — обращение к незамужней девушке) выпить. — Что будешь? — обратился он к ней на ходу. Влада пожала плечами, дескать, все равно, — два зхурата (араб. — цветочный чай) тогда, — решил он за нее, — и что там, давай, позови Аймана, он говорил, накопились вопросы.
Ее настроение еще больше испортилось. Не хотела его видеть… Он это не мог не заметить.
— Вам надо научиться ладить, Влада. Айман очень близок мне, он неизбежно будет в моей жизни, как и ты…
Через пять минут перед ними стояли два ароматных травяных чая, так популярных в Сирии. Она скромно пристроилась на одном из диванов, попивая свой напиток, тогда как Васель вальяжно расселся в кресле и закурил. Зашел Айман с синей папкой в руках. Увидев Владу, немного осекся, вопросительно посмотрев на Васеля.
— Аниса хочет узнать, что делают настоящие хияли. Давай, покажем ей, что мы не кушаем младенцев и не расчленяем женщин.
Айман даже не улыбнулся, проследовав к столу Васеля, тогда как он сидел с кривой усмешкой, пока его глаза не побежали по строчкам бумаги, подложенной ему помощником.
Нахмурился. Глаза стали непроницаемо жесткими.
— Сколько всего погибло? — спросил он замогильным голосом его.
— Пятнадцать, — ответил тот, опустив голову.
— Пятнадцать?! — взорвался Васель, — то есть пятнадцать солдат просто так погибли от какого — то мышьяка?! Не на поле боя? Не от теракта? Не от вируса? От каких — то конфет!
Влад внимательно наблюдала за этой сценой, ловя каждое его слово. Было совершенно непонятно, о чем разговор…
Васель снова внимательно вчитался в бумагу.
— Вот их имена, — протянул Айман вторую бумагу.
— В основном новенькие, как я вижу, — она не могла не заметить в его голосе ноток облегчения….
— Да, только набранные. Там только Иссам и Захра из старых, но они пока в больнице, может, еще и выживут.
— Я аниса, — громко и манерно обратился к Владе Васель. Зачем он говорил с ней так? Зачем называл так пренебрежительно — формально… — Вот тебе один из примеров того, к чему приводит война, а еще — человеческая подлость и жадность. Можешь написать об этом в одной из своих статеек. Группа молодых наглых хиялей, как ты их называешь, — она бросила на него острый взгляд. Влада не называла их так…Зачем он это говорил… — Решила разграбить магазин со сладостями. Он находился в том районе, который не был окончательно уничтожен и разрушен, но в то же время, то и дело переходил в руки то к одной стороне, то к другой. Его владелец знал, что магазин разграбят, не важно, какая из сторон, когда дело доходит до войны за территорию, мародерствуют все — и солдаты, и повстанцы — поэтому приказал заранее отравить все конфеты. Ему было все равно, кем будут его посетители — оппозиционерами, хиялями, солдатами… — он хотел отомстить за разграбленный товар. Ну вот, первыми на него набрели мои новобранцы…Среди них еще не было особой дисциплины. Только жажда вкусить прелести военного превосходства... От отравления, медленной мучительной смертью умерло 15 человек. Этот ублюдок не нашел лучшего яда, чем мышьяк. Теперь он мертв. Мои люди сегодня с утра его убили. Кто прав? Кто виноват? Ответь мне, детка…