Нужно выпить стакан воды. И, в идеале, выйти на балкон и подышать воздухом. Эти два простых действия помогают мобилизовать силы.
До кухни, правда, я так и не дошла. Задумавшись, я не услышала, как открылась входная дверь и я вновь столкнулась с отцом семейства. Сегодня он приехал раньше, чем вчера. И я не ожидала, что столкнусь с ним.
Он остановился, увидев меня. Побледнел, словно увидел призрака. Которого, по сути, и увидел. И моментально вышел из себя, стоило мне прочистить горло, обозначив, что ему не мерещится, и он видит не свою погибшую жену, а меня в её платье.
- Что это?! - зарычал, бешеный.
Я не успела ни ответить, ни объясниться. И я представляю, как это выглядит для него. Вчера духи, сегодня платье, словно издевка.
Он резко подошел ко мне, дернул шлейки платья вниз с такой силой, что ткань затрещала и разорвалась в силе его рук.
- Сними. Это. Немедленно! - тон жесткий, прерывистый, словно ему больно дышать. Похожий на рык зверя.
Платье повисло на моей талии, оголив грудь и бюстгальтер. Но в его взгляде и действиях нет сексуального подтекста ни на грамм, одно голое бешенство. Одна бесконечная боль.
- Лиза сильно тревожилась и попросила меня надеть его, - сказала негромко, с горечью, подтянув разорванную ткань на грудь. - Я переоденусь, - добавила глухо, понимая свой промах.
- Прости, - тут же прозвучало надтреснуто в ответ виноватое.
Его извинения почему-то сразу задели за живое. Он не виноват, мой косяк, я не должна была.
Кирилл же порывисто прошел мимо меня в свой кабинет, хлопнув дверью. Глухо, негромко, в доме все же спит его дочь. Скорее на эмоциях, чем специально. И дверь из-за этого хлопка плотно не закрылась, отскочила и приоткрылась, оставляя щель. И я услышала то, что меня просто парализовало и пригвоздило к полу. Я услышала что-то похожее, на мужской всхлип. Приглушенный, которого, кажется, не должно было быть. И я не могла поверить в происходящее. То есть, я видела, что Кирилл ходил чернее тучи с того самого момента, как я приехала. Он рычал, старался изолировать себя от нас. Я думала, что он скрывался за закрытыми дверьми и на работе, чтоб заниматься самоуничтожением, о котором предупреждал отец, и никогда не думала, что он может делать это чтобы не отягощать нас своими эмоциями. Я понимала, что его ломает без неё, но не ожидала, что настолько.
Когда ступор отошел я почувствовала себя так, словно кто-то невидимый толкнул меня в спину, в сторону его кабинета. И я сделала несколько бесшумных шагов, заглянув в щель. Я отдавала отчет в том, насколько мои действия сейчас неправильные, в насколько личное я вторгаюсь сейчас, но я не могла остановиться.
Я не ожидала увидеть того, что увидела. Эти сильные, широкие плечи, опущенными и содрогающимися от слез. Я никогда не видела, как плачут мужчины, и никогда не думала, что увижу. Подсмотренная сцена показалась мне более интимной, чем если бы я увидела, как он занимается сексом или его обнаженным в душе. И мне стало не по себе от того, насколько нагло с моей стороны вот так на него смотреть в момент слабости. Нагло и беспардонно.
А ведь я стала виновницей этого срыва. Это я надела ее платье и вышла в полумрак коридора, подарив ему возможность увидев свою погибшую жену снова.
Отступив на несколько бесшумных шагов, я вновь задалась серьезным вопросом: как мы с ним сможем существовать под одной крышей, когда по сути я для него как красная тряпка для быка и любое мое неосторожное действие может стать триггером?
8 глава
Если бы я могла предугадать, что с того самого дня Кирилл вообще перестанет быть способен на меня смотреть, я ни за что не вышла бы из детской. Но жизнь ничего для меня не упрощает.
Прошло почти две недели какого-то абсолютного безумия. Я никогда в жизни не чувствовала себя одновременно так на своем месте и так НЕ на своем месте, как сейчас. Лиза нуждалась во мне, и она всячески это демонстрировала. Она была так напугана после того, что узнала, что наша попытка вернуться в садик закончилась тем, что она повисла на моей ноге, рыдая взахлеб, и не вошла в группу. Даже Арсений не спас положение. Малыш пытался увести подружку, но никак. Она постоянно тревожно искала меня взглядом и спалила мою попытку уйти. В виде исключения, мне разрешили остаться в группе. Воспитатель предложила нам попробовать такой вариант своеобразной повторной адаптации. Лиза кушала, играла, но постоянно искала меня взглядом, а я ободряюще улыбалась ей, хотя внутри истекала кровью, понимая, через что проходит этот бедный ребенок.