— Так… так… так! И какая же базовая, господин Шагалов? — с сарказмом.
Я смеюсь, качая головой.
— Скажи раз уж заикнулся!
— Ой, все, Албанцева! — закатываю я глаза. — Большая и чистая душа!
Теперь она ухмыляется, качая головой.
— Я уже говорила, что ты идиот?
— Но веселый хотя бы?
— Это бесспорно!
— Без чего, прости? — шучу я.
Выхватываю по бедру.
— Ау! Аккуратнее. Попадешь с дуру в мою «большую и чистую», я в болевом шоке все тачки на дороге соберу!
— Пошляк…
— Но ты меня прощаешь, м?
Аккуратно сжимаю ее бедро. Тут же выхватываю по обнаглевшим лапам.
— Смотри на дорогу, некрасивый мальчик!
— Начинается! — фыркаю я.
Но как не пытается быть строгой, губы все равно чуть заметно улыбаются.
— Я все вижу Албанцева, покажи зубки.
Агрессивно щелкает на меня зубами. Смеясь, сворачиваю на нашу улицу.
— Приехали.
Но из машины выходить не тороплюсь. Мне адски хочется увидеть ее глаза. До сосущего ощущения в солнечном сплетении. Мне кажется, они пронзительные и зеленые.
— Ты зеленоглазая?
— Да. А ты?
— Сероглазый.
Наши телефоны периодически звонят, мы поставили их на беззвучку.
Я заглядываю в телефон Яны.
— Мышка, написано «папа».
— Ладно, дай мне.
Вкладываю в руки. Пальчики слепо скользят по экрану.
— Слушаю.
Вижу, как ее губы сжимаются в линию. Слов не разобрать, но тирада звучит внушительная.
— Пап. Извини, что ответила не сразу. Я в школе. Я гуляю с друзьями, окей? Не надо вот это все. Не дергай персонал и меня!
Опять выслушивает в трубке.
— Значит, у тебя глючит твоя программа. Вот, я ответила, я в порядке. Я в безопасности. Мне не тринадцать лет. Немного свободного пространства, окей? Перед сном позвоню.
Скидывает вызов.
— Потерял?
— Аха.
Экран на ее телефоне снова мерцает.
— Он опять звонит.
Скидывает вызов, убирает телефон в карман.
— Посидишь пять минут?
— Макс, — кусает губы. — Мне нужно в туалет, в общем.
— Мм… Ну, окей. Пойдем.
— Черт. Неудобно как!
— Пф! — вытягиваю ее из машины.
Прихватываю из машины коробку со слайм-конструктором. Родоки отказываются на отрез покупать Маруське эти разноцветные «сопли», боясь, что она испортит новую итальянскую мебель в своей детской. А она так выпрашивала… Почистят свою мебель, короче!
Открываю дверь магнитным ключом. С другой стороны дома шумно, много света от прожекторов, слышны громкие задорные голоса аниматоров.
Открываю дверь в сауну.
— Сюда. Не шуми, — шепчу ей на ушко.
Нас вряд ли кто-то услышит. Но мне просто кайфово, как она сжимается, когда я касаюсь ее чувствительного тонкого ушка губами. Это так остро… Почти как настоящие ласки. И по себе знаю, что ощущения ничуть не уступают более откровенным прикосновениям.
— Пахнет… Деревом.
— Это сауна.
Включаю ей свет в ванной комнате.
— Разберешься? Слева раковина, прямо — трон!
— Шагалов, ты идиот! — хихикает она. — Кыш!
Выталкивает меня за дверь и закрывает ее. Слышу, как опять говорит по телефону.
Через черный вход захожу в дом.
— Максим? — удивленно смотрит на меня наш повар, колдующий над огромным тортом.
— Тсс! — прижимаю палец к губам.
Бегом поднимаюсь на второй этаж, оставляю на подушке у сестры коробку. Рисую на ней смайлик и пишу свое имя. Выглядываю в окно. Мама уговаривает ревущую Машу идти спать.
Иди, иди, дуреха! Тут полночи можно возиться со слаймами, пока они там догуливают твой день рождения.
Сбегаю вниз. Улыбаясь, ворую у повара из-под носа розетку с десертом.
Возвращаюсь к моей мышке.
— Макс?.. — растерянно протягивает руку вперед Яна, стоя возле двери в ванную.
— Я здесь, мой черный плащ, — сгребаю ее в объятия сзади.
— Дурак! Напугал!
— Ччч… Я тебе вкусняшек принес. В клуб поедем? Хочу с тобой потанцевать.
— В клуб? Никогда не была в клубе. Разве нас пустят?
— Это мои заботы.
— А как же школа? Я же не могу приехать ночью.
— Забей! Потусуемся часов до четырех, потом разложим сиденья, поспим в тачке до семи и вернемся как ни в чем не бывало с утра.
Вообще там и чилауты есть. Можно снять…
— Приключение, помнишь? — уговариваю ее я. — Мы всегда с друзьями делаем так!
На самом деле, читай: пару раз прокатывало.
— Ты чего загрустила? Не хочешь?
— Хочу… — неуверенно.