— Шагалов! — сдергивает майку Марика. — Ты долго будешь тормозить?
— Черт… Извини, дело срочное.
Сбегаю, оставляя обескураженную Марику без сладкого.
Быстрым шагом иду к бассейну. Там — никого. Агнию надо спросить! Может, Агния ее куда увела?
Недалеко от бассейна — маленький кинотеатр. Захожу в зал, прикрывая за собой дверь. На огромном экране «Золото Неаполя» в оригинальной озвучке. Нам здесь не показывают блок-бастеры и комедии. Все фильмы — классика. Развивают художественный вкус… Скукота!
Громко звучит итальянская речь. Понимаю через слово. Я не очень силен в языках.
Прохожу мимо пустых первых рядов кресел в верхнюю часть зала. Там удобные кресла-мешки, и мы всегда тусуемся на них. Останавливаюсь, жду, пока глаза привыкнут к темноте.
Агния спит, свернувшись в своем кресле и устроившись головой на коленях Семена. Вообще-то, обнимашки в кинотеатре строго запрещены. Но у них железная отмазка. Они — брат и сестра. Правда — сводные. Хотя, это уже детали. И Сэмчик включает тупого, когда Алла пытается наехать на них за «демонстрацию отношений», из серии — «почему я не могу обнять сестру»? На любые попытки воспитателя тактично объяснить про степень родства, он также тактично обвиняет воспитателя в озабоченности. Идеально!
Чуть дальше, возле стены вижу свою потеряшку. Выдыхаю. Не утонула, не убилась, не заблуилась, а всего-то смотрит кино. Ну как смотрит… Слушает.
За ней пустое кресло. Тихо пробираюсь туда, присаживаясь в него.
Тяну за кончик ее кресла, трансформируя его форму и заваливая назад.
Все равно же не видит ничего.
Невозмутимо продолжает лежать. Нависаю над ее лицом своим, покусывая губы. Поцеловать хочется, едва держу себя в руках.
— Опять ты, некрасивый мальчик?
Смеюсь.
— Как ты узнала? Ты же не видишь!
— Я — летучая мышь. Поправь мое кресло.
— Не хочу… — шепчу ей в губы. — Ты оставила свой телефон в комнате.
Поднимает руку. Демонстрируя мне смарт-браслет, как у моей маленькой сестры.
— Все?
— Номер свой скажи.
— Нет. Я не даю свой телефон некрасивым мальчикам.
Зараза…
— Окей. Тогда, я вынужден попросить у тебя носок.
— Носок?! — прикрывает удивленно рот.
— Да! Потому что «Добби хочет быть свободен», а не постоянно беспокоиться все ли в порядке в летучей мышью.
Самодовольный ядовитый смех.
— Хорошо. Считай, что я подарила тебе носок.
— На самом деле, лучше чулок или трусики, — шепчу, касаясь ее губ.
— Via! — рассерженно толкает меня ладонью в лоб.
— Чего? — отстраняюсь под давлением ее ладони.
— Прочь, страшненький!
Присаживается, поправляя кресло.
Цокая, закатываю глаза.
— Ну и сиди, скучай, мышка. Тоже мне — Царица Савская!
Сваливаю в столовую.
Глава 2. Неполноценность
— Не проще ли до снятия повязок было остаться дома, на домашнем обучении? Там знакомое пространство…
Проще.
— Мне нужно как раз незнакомое, Ася.
— Почему?
Потому что закрытое помещение для слепого человека — это практически неизбежная агорафобия и, в результате, вечный домашний плен. У меня уже яркие симптомы, которые я едва контролирую. Мой психоаналитик посоветовал «незнакомое пространство» и самостоятельность.
— Ты прости, можно я оставлю без ответа твой вопрос?
Не хватало еще, чтобы эта отзывчивая девочка почувствовала за меня ответственность. Не хочу. Я сама справлюсь.
— Конечно. Нет проблем, — смущенно, — крыльцо общежития. Мы пришли. Тебя довести до комнаты?
— Спасибо, Ася. Дальше, я сама.
— Если что — мне несложно, звони в любое время, — отдаляется ее голос.
Напрягать окружающих неприятно. Чувствуешь себя ущербной. Сложно смириться со статусом инвалида. Даже если он и временный. Временный или нет — все еще под вопросом. Считается, что деньги решают любую проблему, попробуйте решить деньгами проблему отторжения тканей после трансплантации.
Увы…
И остается только надеяться, что в этот раз все будет хорошо. В прошлый раз роговица не прижилась. А между операциями необходимо делать приличные временные промежутки. И я уже слепа так долго, что даже перестала истерить по этому поводу, как в начале.
Трость касается крыльца. Говорят, навык обращения с тростью формируется ни один год. И мой до сих пор оставляет желать лучшего.