Это дико заводит — маньячить вот так! Сладкая игра.
Но еще пару шагов назад и споткнется об урну.
— Кто здесь?
Еще один шаг назад.
— Ян… — подлетаю, придерживая за талию.
— Шагалов!
Зажимаю ей ладонью рот.
— Не ори ты! — шепчу в ухо.
Получаю тростью наотмашь по бедру.
— Фак!
Отпускаю.
— Больно же!
— Пошел вон, идиот. Напугал… — сглатывает она.
Пальцы сжимающие горло трясутся.
— Извини. Не хотел.
— Какого черта ты здесь?!
— А ты?!
Дверь медленно открывается.
Да твою мать!
Залетаю на крыльцо, вставая сразу за дверью. Сдаст или нет?
— Ян, давай в корпус, а?
Оглянувшись, Мышь моя поднимается на ступеньку крыльца. Охранник замыкает за ней дверь. Выдыхаю. Не сдала.
Глава 4. Человек-загадка
К нам в класс или в параллельный?
С этим вопрос я просыпаюсь.
Вбиваюсь затылком в подушку. Мозг, чтоб тебя, есть еще какой-нибудь объект для обсасывания? Нет?
Проматываю мысленно всех зачетных телочек в стенах Швейцарии и за ее пределами. А мозг опять про свое: в Швейцарии только два выпускных класса, значит, пятьдесят на пятьдесят.
Скатываюсь с кровати в упор лежа, чтобы разогнать по телу кровь, упрямо сосредотачивающуюся по утрам в так и неиспользованных по назначению местах.
Сэм уже в душе.
Задумавшись, отжимаюсь, игнорируя простреливающую боль в мышцах после вчерашнего спарринга. На последнем подходе мышцы неожиданно подводят, и я практически врезаюсь мордой в пол. Успеваю только повернуть голову, чтобы не шмякнуться носом.
Бьюсь зашитой губой. В глазах искры. Во рту привкус крови.
Со стонами переворачиваюсь на спину.
— С полом поцеловался? — выходит из душа Сэм.
Кидает мне на грудь влажные салфетки со стола.
— Угу… — шиплю я, морщась от боли и вытирая кровь.
— А ты чего подорвался? Тебя же освободили на сегодня.
— По привычке.
— Ты зря вообще после спаррингов… — кивает он на мои «половые извращения». — Надо интервалы делать. Иначе, катаболизм запустишь, мышцы сдуваться начнут.
— Да забыл я! Мышка мне мозги вскипятила. Не работают.
— Мышка?
— Ага, летучая. Новенькая.
— Ты запал что ли? — усмехается Сэм.
Неопределенно машу в воздухе пальцами.
— Интересная она просто…
— Не надо, Макс. Слепая девчонка. Тормози.
— И чо? Слепая — уже не девчонка? — с вызовом дергаю бровью.
— Да я не об этом.
— А о чем?
— Ты сам не соображаешь? Это же не телочка тебе рядовая — покуражились и разбежались. Это… Короче, она и так ранена, а ты еще больше можешь ранить, когда твой интерес сойдет на нет. А он сойдет. Потому что — «человек с ограниченными возможностями». А ты захочешь свои возможности ограничивать? Или будешь бросать ее и идти тусоваться?
— Оо… Ну ты загнул! — цокаю я языком. — Чего так усложнять-то?
— Ладно, я свое мнение сказал, дальше сам.
Прихватив чистое полотенце иду в душ.
— Без меня не уходи, я тоже пойду.
Стою под горячими струями воды и поражаюсь сам себе. Зачем тебе туда? Ты же освобожден! Ложись спать!
Какой уж тут сон? Ноет все. И есть хочется. К тому же… любопытно — в наш или в параллельный?
Как голодные чайки набрасываемся с парнями на завтрак в столовой. Обвожу взглядом зал — новенькой нет. Но зала здесь три…
Кислицын, морщась, отодвигает от себя белковый коктейль.
— Не могу его пить…
— Не пей… — переглядываемся мы с Сэмом. — Ритка опять тебя умотает на спарринге.
Подружка у него — лучший кикер нашей школы. Да и вообще в своей весовой и возрастной — по России. Мелкая и убойная как пуля!
Вздохнув цедит ванильное белковое пойло. Я тоже не в восторге от вкуса.
— Пацаны, а где Ася с Ритой?
— Они позавтракали уже.
Яна с ними?
Но вслух не спрашиваю. Я уже достал всех, наверное, с этой новенькой. Я уже, если честно и себя достал. Не дожидаясь парней, выхожу на улицу.
Холодно, капец… Ночью шел дождь, а утром бахнула минусовая. Скользко. Дальше, на дорожках сотрудники посыпают чем-то оледенелый асфальт. Передергивая плечами, надеваю капюшон.
Из диетического зала выходят Марика с Таюрской, бывшей подружкой Сэма.
— Привет! — пища, поскальзываются.
Подхватывают меня под руки.
Ладно… Так и быть. Веду их в учебный корпус.
— По переходу надо было идти, — недовольно ворчит Марика.
— Тина, а кто у новенькой родоки? — как бы между прочим интересуюсь я.
Таюрская всегда знает про всех.