Внезапно чувствую на себе чей-то пристальный взгляд, не знаю, как это объяснить, но чувствую. Оборачиваюсь в сторону балконов и замечаю какое-то движение, кто-то медленно удаляется вглубь второго этажа.
— Чего встала, топай давай, — шипит Алинка, хватая меня за руку и не забывая попутно улыбаться. Быстро собрав купюры, мы уступаем место следующей группе.
Ближе к утру выматываюсь так, что еле удерживаю глаза открытыми. Только саднящая боль в руке не дает заснуть. Свою обязательную программу я оттанцевала, теперь остаются только приватные танцы, если кто-то из гостей пожелает со мной уединиться. От одной мысли меня передергивает, в прошлый раз меня практически стошнило на гостя. А нечего было руки распускать, касаться можно только в определенных места и в пределах разумного. Я тогда, совершенно случайно, естественно, соскользнула и коленкой по одному очень важному органу заехала. Джентльмену потому не до касаний было.
Пока отдыхаю в гримерке, в помещение снова залетает Катька. Она вообще наш информационный центр местный.
— Видали, что в зале происходит, гостей выпроваживают, во дела.
Поднимаю голову, не сразу осмыслив сказанное. Сегодня пятничная ночь, слишком рано для закрытия.
— Приказ владельца, девчонки, там такие парни из его охраны…ммммм…— произносит мечтательно, а я второй раз за вечер глаза закатываю и тихо радуюсь сказанному. Правда радость моя длится недолго. Ровно через двадцать минут нас всех созывают в зал, и моя жизнь в очередной раз летит прямиков в огромную такую задницу.
Ничего не понимая, мы толпимся в неожиданно пустом зале, когда вдруг появляется уже знакомый мне мужчина. Высокий брюнет в белом костюме, выглядящий также, как и на недавней свадьбе. Тот самый, что спас меня от затяжного знакомства с неприятным типом, встречу с которым я еще долго не забуду. Особенно взгляд его. Бррр.
— А что, собственно, происходит? — подает голос Алинка, не забывая при этом хлопать глазками и призывно скалиться. На Седого это действует безотказно, а вот брюнета, кажется, ее старания совершенно не трогают. Он только окидывает ее мимолетным взглядом и усмехается криво. А потом громко рушит мою жизнь.
— Сегодня был ваш последний рабочий день, расчет получите вместе с выходным пособием. Приказ владельца. А сейчас попрошу собрать вещи и пройти на выход.
По залу проносятся возмущения, девочки наперебой что-то выкрикивают, а я стою словно вкопанная и не понимаю, шутка это или кошмар. Из-под ног в очередной раз почва исчезает. Что значит последний день и на выход?
— Вы не имеете права, вот так, без объяснений, — вырывается прежде, чем я успеваю осознать, что это мой голос звучит на весь зал.
— Вам требуются объяснения? — мужчина переводит на меня суровый взгляд, и я непроизвольно делаю шаг назад. — Вас, когда на работу принимали, кажется, предупреждали, что здесь вы только танцуете, не более, — отрезает, несказанно меня удивляя.
Что он такое несет? Седой ведь сам девочкам зеленый свет дал, а теперь нас увольняют? Остальные тоже выходят из шокового состояния и начинают гоготать, озвучивая мои мысли, правда, быстро затихают, когда узнают, что Борис Михайлович здесь больше не главный и деятельность его активная является причиной его увольнения, и нашего за одно. Пока девочки, тихо возмущаясь, хлопают глазами, на меня накатывает такая ярость, что я сама от себя не ожидая, дергаюсь резко и проскользнув мимо неожидающего такой прыти мужчины и его коллег, прорываюсь к лестнице, и мчусь на второй этаж, туда, где находится кабинет Седого. Отчего-то уверенна, что застану там того самого загадочного владельца, уже прекрасно понимая, кого увижу. Но сейчас мне плевать, на все плевать. Я ни в чем не виновата и эта работа мне как воздух нужна.
Уже у самой двери меня перехватывают и тянут назад.
— Никуда я не пойду, пропустите меня, вы не имеете права меня увольнять вот так, пустите я сама ему все скажу, — упираюсь пятками в пол.
— Успокойтесь, — тот самый брюнет больно сжимает мой локоть и тянет в сторону лестницы, — и уходите, пока не стало хуже.
— Пропусти, — вдруг доносится из кабинета, и я невольно вздрагиваю. Я, конечно, не ошиблась в своих ожиданиях.
Мужчина качает головой, говорит что-то вроде: «доигралась» и отпускает мою руку. Я не жду ни секунды, врываюсь в кабинет и нарываюсь на старого знакомого. На тот самый пустой и холодный взгляд голубых глаз. Мужчина стоит с бокалом в руке и откровенно меня разглядывает. Не так как те, что аплодировали у сцены, без похотливости и неприкрытого желания, а скорее с каким-то презрением.