Я провожаю его широкую спину взглядом. Сложив все тетрадки и учебники, я натягиваю повыше носки. Через пару минут Барон возвращается уже одетый в простые спортивные штаны и футболку. Я замечаю, что его плечо всё еще туго перебинтовано. Значит, ранение оказалось серьезным, но он ведет себя так, словно совсем ничего не случилось.
— Бутерброды с сыром или колбасой? — уточняет Барон, когда мы перемещаемся на кухню.
Я всё еще не могу привыкнуть к мысли, что завтракала и вот буду ужинать с таким мужчиной, как Михаил Николаевич. Он же в свою очередь совершенно спокойно относится к тому, что в его доме поселилась чужачка.
— Могу приготовить яичницу, если вы не возражаете. Всё-таки питаться в сухомятку — не очень полезно для желудка.
Барон коротко смотрит на меня, но не возражает. В конце концов, он меня приютил, дал защиту. Будто Барону больше нечем заняться. Поэтому мне хочется как-то отблагодарить за его доброту и внимательность ко мне.
Я быстро готовлю нам яичницу. Барон показывает, как нужно пользоваться сенсорной плитой и дела идут на ура. Яичница с беконом и простой салат с помидорами и зеленью намного лучше, чем просто бутерброды.
Пока я аккуратно выкладываю на тарелки наш ужин, Барон вновь внимательно смотрит меня. Он сидит во главе обеденного стола и временами потирает пальцами подбородок. Я не привыкла к такому пристальному вниманию к себе.
— Что-то не так? — интересуюсь, когда сажусь за стол.
— Нет. Приятного аппетита.
Мы ужинаем в тишине. Чуть позже, когда я почти допиваю свой чай, Барону кто-то звонит, потом еще раз и еще. Он быстро благодарит за ужин и уходит разговаривать. Краем уха я слышу грубую интонацию его голоса и поток нецензурной лексики. Не знаю, кто там рассердил Барона, но я бы точно не хотела оказаться на месте того бедняги.
Моя спальня теперь находится в противоположной стороне от спальни Барона. Небольшая уютная комнатка с собственной ванной. Я раскладываю на тумбочке все свои учебники и тетрадки, а в шкаф прячу одежду, что привёз Шрам. Завтра понедельник и нужно постараться выспаться, чтобы на парах не клевать носом в конспект.
Поздно вечером Барон снова куда-то уезжает. Я остаюсь одна. Расправив кровать, я снимаю носки, свитер и ныряю под одеяло. Удивительно, но сон приходит быстро.
Следующим утром я просыпаюсь рано, быстро принимаю душ и одеваюсь. Хочу выйти пораньше, чтобы найти автобусную или трамвайную остановку. Не люблю опаздывать.
Но выйдя в гостиную, я застываю на месте. Барон спит, сидя на диване. Ноги широко расставлены. На журнальном столике лежит кобура с пистолетом. На спинку дивана сброшен пиджак. Узел галстука ослаблен, воротник рубашки расстегнут. Руки скрещены на груди, голова немного опущена.
Странно, но во сне Барон ни капли не выглядит расслабленным. Всё его тело будто бы находится в напряжении и полной готовности перейти в незамедлительное наступление, если потребуется. Наверно, это нормально. Всё-таки Барон живет и работает в опасных кругах, поэтому всегда и ко всему нужно быть готовым.
Я тихонько подхожу чуть ближе. Ровное размеренное дыхание свидетельствует о том, что Барон, действительно, спит. Я хочу аккуратно сложить пиджак, помнётся ведь, но тут… Барон резко поднимает голову и хватается за пистолет. Чёрное дуло направленно мне прямо в грудь. Я так и застываю с пиджаком в руках.
Волчий взгляд тёмно-карих глаз немного мутный и расфокусированный, будто Барон еще не до конца проснулся. Я жутко пугаюсь и сильней сжимаю похолодевшими пальцами плотную тёмно-синюю ткань пиджака.
— Это ты, — Барон чуть расслабляется, опускает пистолет и массирует пальцами веки.
— Простите, я не хотела вас напугать.
— Напугать, — он едва заметно ухмыляется.
Ну да. И вправду смешно получается. Я и напугать такого человека, как Барон? Вряд ли это вообще возможно.
— Куда собралась в такую рань?
— В университет. Понедельник же.
— Забудь. Пару недель поучишься на дому.
— Но… Как же так?
— Вот так, — Барон лениво поднимается с дивана. — Вопрос уже решен. Ты немного приболела.
— Но я нормально себя чувствую.
— А в университете пусть думают иначе.
— Но как вы узнали, где я учусь? — вопрос глупый, но я его озвучиваю до того, как это понимаю.
— Я всегда и обо всех всё знаю, — Барон забирает свой пиджак из моих рук и уходит к себе в комнату.
Глава 13.
Угроза моей жизни состояла в том, что я была запечатлена на внутренних камерах наблюдения в ночном клубе. Меня видели. Не знаю кто, но видимо очень опасные люди, с которыми у Барона идет «холодная война». И если я останусь без защиты, то меня быстро прикончат. Вот такие объяснения мне выдал Михаил Николаевич на следующий день после того, как запретил посещать университет.