Шраменко задерживает на мне свой взгляд всего лишь на несколько секунд, а затем скрывается за дверью, что скорей всего ведет в кабинет. Взгляд этого человека мне совершенно не нравится, слишком уж он какой-то высокомерный и совсем недобрый. Но я стараюсь на этом не зацикливаться, потому что моя цель не Шраменко. Моя цель — Михаил Николаевич.
— А это кто? — спрашивает он у секретаря и останавливается напротив меня.
Сильный грудной голос напоминает мне рокот грома. Взгляд волчих глаз кажется скептическим и немного хмурым. Я уже готова вскочить с кресла и, как примерная студентка, которую вызвали на семинаре, выпалить всю свою заготовленную речь, но секретарь меня опережает:
— Девушка говорит, что ей нужна ваша помощь. Ее молодой человек работал на вас и, кажется, возникли какие-то трудности.
Михаил Николаевич медленно переводит свой задумчивый взгляд на секретаря, внимательно слушая ее, затем вновь смотрит на меня.
Кристина, главное не бояться! Всё будет хорошо. За спрос не ударят в нос, ведь так?
К тому же я уже здесь. Но сердце всё равно испугано колотится в груди. Хорошо в этой ситуации лишь одно — теперь мне точно не холодно. Чай уже не нужен.
— Помощь, значит? — Михаил Николаевич снимает пальто. — Ну идем. Посмотрим, чем я смогу помочь.
Отставив чашку с чаем на столик, я подхватываю свой старенький рюкзак, доверху набитый учебниками, шарф и шагаю в кабинет.
Всё будет хорошо, меня же там не съедят, верно?
Глава 2.
Когда я вхожу в кабинет, меня вдруг одолевает жуткий мандраж. Голос разума вопит, что я должна убраться отсюда, причем как можно скорее. Эти же люди бандиты! Настоящие бандиты! Но себя они, конечно же, уже давно предпочитают называть бизнесменами. Но я слишком сильно люблю Даню, чтобы отступать, поэтому с огромным усердием заталкиваю как можно дальше весь свой страх.
Крепко прижимая рюкзак к груди, я стою посреди просторного кабинета и переминаюсь с ноги на ногу. Жду.
Шраменко по-хозяйски развалился на диване и теперь с кривой недоброй ухмылкой рассматривает меня. Его взгляд всё еще неприятен мне, словно скользкие щупальца забрались за шиворот свитера и обвивают меня со спины. Я содрогаюсь от собственных мыслей и прикусываю внутреннюю сторону щеки с такой силой, что от боли на глаза наворачиваются горячие слёзы.
Михаил Николаевич подходит к своему письменному столу, снимает пальто и небрежно бросает его на спинку кресла. Расстегивает пиджак и садится.
Я так внимательно наблюдаю за каждым его движением, будто опасаюсь, что он вот-вот может меня атаковать, поэтому и пытаюсь оставаться начеку.
— Садись, — приказывает мне Барон.
Я вздрагиваю и слышу сдавленный хриплый смешок Шраменко. Он явно насмехается надо мной, над моей реакцией и наблюдает за мной так, как будто я для него глупая забавная зверюшка. Ну конечно! Наивная девочка-дурочка, которая пришла просить за своего парня. Что может быть смешнее?
Беру свой рюкзак за ручку и хочу послушно сесть на стул, но эта несчастная ручка трещит и все мои учебники вместе с конспектами вываливаются на пол. Шраменко, уже не сдерживая себя в эмоциях, начинает раскатисто ржать, явно наслаждаясь моим унизительным положением.
Чувствую, как к щекам приливает неприятный жар. Дура! Неуклюжая дура!
Присев, принимаюсь как можно быстрей складывать учебники обратно в порванный рюкзак.
Михаил Николаевич всё это время продолжает хранить молчание. Я чувствую его взгляд на себе, но до последнего не решаюсь ответить на него. Собрав всё, что вывалилось, я наконец-то сажусь на стул, а рюкзак оставляю у своих ног.
Сердце продолжает беспокойно колотиться, но внешне я изо всех сил стараюсь выглядеть настолько спокойной, насколько это вообще возможно в нынешней ситуации.
Михаил Николаевич задумчиво рассматривает меня, но его взгляд не такой неприятный, как взгляд Шраменко. Наверное, это связано с тем, что Барон не насмехается надо мной и вообще не собирается этим заниматься.
— У тебя есть ровно пять минут, — предупреждает он и откидывается на спинку кожаного кресла.
Сейчас мой выход. Проглотив несуществующую слюну, я сжимаю руки в кулаки и быстро начинаю излагать цель своего визита:
— Мой парень работал у вас автомехаником. Два года работал. Мы оба из детдома. Нам говорили, что вы можете помочь с работой. И вы помогли. За что мы вам очень-очень благодарны. Всё было хорошо. А затем… Затем Даня на днях сказал, что вы его уволили. Я учусь и пока еще не работаю. У нас теперь, кроме моей стипендии, нет больше денег. Я… Я хотела бы узнать, почему Даню уволили и… и можно ли как-то исправить ситуацию? — я резко замолкаю, переводя дыхание. Щеки мне кажутся не просто горячими, а раскалёнными.