Несмотря на произошедшее, я всё равно волнуюсь о том, чтобы Даня не натворил никаких глупостей. Я злюсь на него, но в то же время всё еще понимаю, что мои чувства к нему никуда не исчезли. Это так странно — испытывать всю полярность своих ощущений по отношению к одному и тому же человеку.
Прикрыв глаза, я усердно пытаюсь бороться с чередой ярких картинок, что вспыхивают у меня в голове.
Барон. Его темные глаза, что изучающе меня рассматривают. Неприятный тип Шраменко. Даня и его озлобленное выражение лица.
Мои дурацкие надежды по поводу того, что я могла бы самостоятельно решить проблему с работой Дани, вынуждают меня сильней зажмуриться. О чем я только думала? Перед глазами начинают танцевать серебристые точки.
Мне еще нужно подготовиться к семинару на завтра, но все мои силы будто куда-то безвозвратно испарились. Я не могу ни о чем другом думать, кроме как о том, где сейчас Даня и почему он так со мной поступил.
Когда часы показывают полночь за дверью слышится какой-то непонятный шум. Я резко вскакиваю с кровати и вижу, что Даня, едва держась на ногах, вваливается в нашу комнату. Он пьян. Сильно. Таким я его вижу впервые. Спортивные штаны испачканы в грязи, куртка порвана на левом боку.
— Где ты был?
— Отвали, — зло бормочет Даня и пошатываясь, принимается раздеваться.
Я хочу включить свет и помочь ему, но Даня больно толкает меня в грудь. Теряю равновесие и падаю. Боль будто обжигает меня изнутри, испепеляя сердце и душу.
— Что с тобой? Почему ты стал таким? — я встаю и предпринимаю еще одну попытку подойти к нему и обхватить его лицо рукам, чтобы заглянуть прямо глаза.
— Ты мне надоела, Кристина, — шипит Даня, с ненавистью глядя на меня. — Ты мне надоела, понятно? Я не могу больше тебя терпеть. Ты всегда бесила меня в детдоме. Вечно хвостом бегала за мной. Меня бесит твой овечий взгляд. Бесит твоя дурацкая одежда с уродскими цветочками и горошком. Бесит, то как ты тихо жрешь. Меня даже твое дыхание бесит!
— Тогда почему ты всё это время жил со мной? Почему спал со мной, если я тебе так противна? — мой голос осип, потому что на глаза выступили злые слёзы обиды.
— Ну мне же нужно было где-то жить. Вот я и жил с тобой. Теперь мне это не надо. Да, я трахнул бабу Барона. У него таких сотни, а мне для красивой жизни одной будет вполне достаточно. Я трахал ее много раз, если тебе это интересно.
— И почему же не ушел, когда встретил ее?
— Мне было тебя жаль, — выплёвывает Даня и пьяно смеется. — Но теперь ты всё знаешь, и я могу спокойно уйти. Поэтому нотации можешь мне не читать. Да, я мудак и мне насрать на это. Я и не планировал с тобой семью строить. И никогда ничего тебе не обещал, — он открывает шкаф, вываливает свои вещи на пол, а затем принимается сгребать их в чемодан.
У меня сознание плавится от происходящего. Слёзы никак не желают прекращаться. И я себя за это просто ненавижу. Боже, какая же я слабачка!
— Пошел вон, — выдавливаю из себя, чувствуя, что вот-вот сойду с ума от боли, которая, как паразит, множится в моей душе, разрывая в клочья каждый ее уголок.
— Пойду-пойду, — насмехаясь, произносит Даня. — Не сомневайся, я уйду, а должок Барону сама отдашь.
— Какой еще долг?
— Машину ему напоследок раскурочил. Он, наверное, еще не обнаружил, — Даня забирает свой ноут, подхватывает чемодан. — Не грусти, овечка. Что-нибудь придумаешь.
Я остаюсь одна стоять посреди небольшой комнатушки в коммунальной квартире. Всё, что сегодня произошло, напоминает мне какой-то жуткий кошмар. Как такое вообще возможно? Как такое возможно, когда вся твоя привычная жизнь рушится за пару секунд и превращается в груду руин?
Беспомощно опустившись на холодный пол, я утыкаюсь лбом в согнутые колени. У меня нет ни малейшего понятия, как жить дальше и что мне вообще теперь делать со своей жизнью. Единственный человек, которому я доверяла, оказался предателем. Его жестокие слова всё еще эхом звучат в моей голове.
Боль в душе настолько нестерпимая, что у меня не получается нормально дышать. Я задыхаюсь и захлёбываюсь слезами.
Бутылка молока всё также мирно стоит на письменном столе, не дождавшись своего хозяина. Мне больно даже смотреть на эту несчастную бутылку, хотя она, в сущности, ни в чем не виновата. Идиотка. Наивная и до невозможности глупая идиотка.
С трудом поднявшись с пола, я беру свою старую музыкальную шкатулку. Она всегда стоит на нашем обеденном столе. Мне ее давным-давно на день рождения подарили воспитательницы в детдоме. Это дурацкая привычка, но я всегда открываю шкатулку с маленькой балериной внутри и слушаю тихую грустную мелодию.