— Ребята? — настороженно кричу я, медленно продвигаясь с фонарем вперед и стараясь не обращать внимание на боль в колене и дрожь в ногах. — Есть кто-нибудь? Ральф? — еще шаг, и я оказываюсь в пустом тренажерном зале. — Патрик? Вы где, ребята?
Когда я пришла танцевать, они были здесь, да и Ральф, он же брат Хансона, никогда не оставляет зал без присмотра.
Хлопок двери вынуждает меня вздрогнуть и с надрывом втянуть воздух, а звук тяжелых шагов — закрыть рот и отступить назад.
— Эмма?
Секунда, и мое сердце пропускает удар.
— Эмма, ты здесь?
Хансон. Мой милый Хансон!
Я даже не замечаю, как срываюсь с места и уже в коридоре, заметив его высокую фигуру, прыгаю в его крепкие объятья.
— Я так рада, что ты пришел! — выдыхаю в его большую грудь, обтянутую футболкой, которая виднеется из-под расстегнутого пуховика.
Но вот друг, видимо, не разделяет моего облегчения и через мгновение силой отстраняет меня за плечи, чтобы наказать одним только взглядом. Ему не идет эта хмурость!
Сейчас его профиль освещается лишь фонарем моего телефона, но этого достаточно, чтобы разглядеть довольно-таки озлобленное лицо.
— Ты хоть знаешь, что я испытал, когда увидел несколько пропущенных звонков и в итоге не обнаружил тебя дома?
Потому что я планировала вернуться раньше тебя.
— Ну не злись…
— Я ведь просил не ходить одной. Это не смешно, Эмма! — вижу, как Хан сжимает челюсти, а потом отводит взгляд в сторону, все еще удерживая меня на месте. Он выглядит действительно встревоженным. — Сегодня ночью медведь задрал еще одного человека.
— Ч-что? Но… Откуда ты знаешь?
— Отец рассказал, в массы пока не выносят, чтобы не сеять панику среди людей. — Его взгляд снова свирепеет, прежде чем находит мое лицо: — Но для таких, как ты, надо бы!
— Мне так жаль, — я кладу ладони поверх его холодных рук на моих плечах. — Прости, я не хотела заставлять тебя переживать, просто мне было немного тоскливо одной, и я решила прийти потанцевать. Что со светом? — быстро перевожу тему, чтобы отвлечь Хансона. Я все еще напугана, и спор с другом - это последнее, что мне сейчас нужно.
— Не знаю. Видимо, его отключили во всей коммуне, пока я шел сюда.
— Ого…
— Эмма, я мог задержаться на рыбалке до ночи, — отпустив меня, Хан цокает языком и запрокидывает голову, а потом вновь придавливает меня осуждающим взглядом. — Ты действительно не понимаешь, как здесь опасно?
— Я не собиралась… задерживаться… допоздна…
— Поэтому в десять вечера ты все еще здесь?
Десять! Обалдеть… Я думала, максимум два часа прошло. Устало вздохнув, виновато поднимаю взгляд и невзначай накручиваю локон волос на палец. Ей богу, ощущаю себя провинившейся школьницей. Однако он имеет право злиться.
— Ладно! Идем, тебе нужно в душ, маленький потный гризли, — голос Хана становится заботливым и даже немного шутливым, но это именно то, что помогает мне забыть о страхе.
Вот только беспокойство, вызванное выключенным электричеством, никуда не девается. Как и тревожное воспоминание о мужском силуэте, который я заметила в отражении зеркала.
13
Всю дорогу до дома я чувствую, как неприятная тяжесть разрастается в животе, и даже болтовня Хансона больше не в силах что-либо изменить. С каждым новым шагом его голос приглушался пробирающейся в сознание паникой. Не только из-за странного беспокойства, но и из-за страха наткнуться на легендарного хищника здешних краев. Сегодня я впервые встречаюсь с дикой ночью островов. Признаюсь, это жуткое удовольствие, и, если бы не фонарик, боюсь, мы бы даже не нашли тропу до коммуны.
— Эмма? — недовольно зовет друг, и я понимаю, что далека от сути нашего разговора.
— Да… прости, — крепче цепляюсь за его руку, — повтори, пожалуйста.
Хансон запрокидывает голову с вымученным вздохом, после чего какое-то время мы идем в тишине, нарушаемой лишь звуком наших шагов. Он говорил что-то важное?
— Ты сегодня сама не своя. Уверена, что все в порядке?
— Да… все эм… — киваю, — нормально, это все ночные смены. Так что не переживай на этот счет. Мне нужно просто нормально выспаться.
Мы останавливаемся возле моего дома, и наступает неловкая заминка, во время которой Ханс избегает встречаться со мной взглядом. Что за ерунда?