В принципе, я не ждал на свой вопрос ответа, но он неожиданно для меня прозвучал.
- Не совсем так. Я уже влюблялась.
Она произнесла это ровным голосом, не поднимая на меня глаз, но столько боли было за этим спокойствием, что я задохнулся от нахлынувшего гнева на этого незнакомого мне «мальчика».
- Он был замечательным – весёлым, внимательным, красивым, нежным… Я любила его, и он меня любил – ровно месяц. А потом…
Прежде чем заговорить, я несколько секунд собирался с мыслями.
- Но нельзя же после этого всех считать бабниками?! – я был выбит из колеи её признанием, прозвучавшим так сдержанно, что я сразу понял – Свете очень тяжело далось предательство парня, потому и со мной она держится так отстранённо. – Не все красивые заслуживают ту репутацию, которую имеют. Вокруг больше сплетен и слухов, а не реальных дел. Вот, например, сегодня ты привела свою однокурсницу Настю, хотя прекрасно знала, что я хочу видеть рядом тебя, а не её. Но ты за меня всё решила. Как, интересно, ты рассуждала: он бабник, он и не заметит подмену, так? И стала ли ты от этого поступка счастливее? Стало ли мне радостнее?
Так, мои объяснения переросли в рутинную нотацию, я стал таким правильным папочкой, поучающим свою неразумную дочку. Надо было срочно остановиться, тем более что от моих слов Света всё ниже и ниже опускала голову и в конце концов, как за соломинку, ухватилась за блокнот и карандаш. Я опустил глаза на раскрытую страницу и ахнул – даже со своего места я узнал себя в её рисунке. Быстро, пока она не опомнилась, я развернул блокнот к себе и начал пролистывать: вот только набросок – я на пляже, я играю в волейбол, вот уже более прорисованные сюжеты – я в университетских коридорах, возле расписания, в очереди в столовой, рядом Дэн и Павел (тоже легко узнаются), вот на отдельных страницах крупно прорисованные мой профиль, моя рука с кожаными браслетами, моя шея и часть плеча. И снова мои руки, кисти рук…
Ошеломлённый, я поднял глаза на Свету и увидел, как она с вызовом смотрит на меня. Облизнув сухие губы и не отрывая от меня взгляда, она забрала свой блокнот, но глядеть не перестала.
Я прикусил палец, пытаясь скрыть глупую улыбку, рвущуюся наружу: да, королева, но не снежная, а горячая, чувственная, моя. И мне не казалось, что она рада нашим встречам – это было действительно так. Её рисунки много рассказали об отношении Светы ко мне. Если бы не этот её первый «мальчик», мы бы уже давно были вместе.
Мы сидели молча, продолжая неотрывно смотреть друг на друга, и это молчание не напрягало, а наоборот, сближало. Я чувствовал, как она всем своим существом тянется ко мне, как откликается на мой немой призыв «иди ко мне!» Я положил руку на столик ладонью вверх, и Света, ни секунды не медля, опустила на неё свою. Мы переплели пальцы, продолжая молчать. Слов не требуется, рисунки всё сказали за неё. Внутри меня такой восторг, что мне не хватает воздуха. Я практически шепчу:
- Пойдём?
Она кивает, и мы нехотя размыкаем руки. Для меня её согласие – это погружение в счастье. Это значит, что я наконец-то смогу её обнять, поцеловать, прикоснуться губами к пульсирующей жилке на тонкой шее, пропустить сквозь пальцы локоны волос, пахнущие карамелью. В груди такое ликование, что я всё-таки не смог сдержать широкой улыбки.
- Я сейчас, - тоже очень тихо говорит Света, - только родителей предупрежу.
Она прошла рядом, специально слегка задев меня бедром, и скрылась за дверями кухни. Я посмотрел на бармена. Он, конечно, всё видел и потому буравил меня тяжёлым взглядом, типа «ну, ну, посмотрим, что ты за фрукт». Но мне было всё равно, я от души улыбнулся ему, желаю поделиться с ним своим чудесным настроением.
И это было последнее счастливое мгновение вечера. Я успел заметить удивленный взгляд бармена мне за плечо, и в этот момент две ладошки закрыли мне глаза:
- Угадай, кто это? – услышал я девичье мурлыканье возле уха.
Да кто бы ты ни была, гореть тебе в аду за неуместность этой шутки!
Я оторвал чужие руки от своего лица и резко повернулся: передо мной стояли две однокурсницы.