- Знаешь, - ответила я ему, стараясь сохранить серьёзный вид, - если ты меня сейчас не отпустишь, то мы не откроем двери Дэну с Леной, и они точно подумают, что ты избавляешься от моего мёртвого тела.
Он засмеялся, но всё-таки отодвинулся от меня:
- Уверен, что твоя подруга именно так и думает.
Душ мы принимали вместе, с трудом сдерживаясь, но умудряясь оставаться на уровне вменяемости. Вместе же наводили порядок, собирая вещи по всей квартире и беспрестанно целуясь.
Олег поднял с пола и показал мне свою рубашку, в которой он был с утра в университете: на ней нет пуговиц, а в некоторых местах они вырваны с мясом.
- Дорогая, я люблю твою страстную натуру, но не могла бы ты в следующий раз их просто расстёгивать?
- Это вряд ли, - ответила я серьёзно, - в минуты страсти у меня очень слабый самоконтроль.
- Придётся смириться и перейти на футболки, - притворно вздохнул он.
- Только смотри, чтобы они не были тонкими – порву на раз, - предупредила я.
- Ах ты моя силачка, - он наклонился для поцелуя, и в этот момент ожил домофон.
Я оглянулась вокруг проверить, всё ли в порядке, и с ужасом поняла, что мы забыли про кровать.
- Олег! – я показала на незаправленную кровать.
- У нас есть несколько минут, пока они поднимаются на лифте, - успокоил он меня.
Гостей мы встретили полностью одетыми в прибранной квартире и с кроватью, приведённой в порядок.
Лена влетела в квартиру метеором, подозрительно оглядела нас, потом комнату. За ней не торопясь вошёл Дэн
- Ну, видишь, вот она, - лениво протянул он, - живая и здоровая.
Потом внимательно оглядел нас, хмыкнул и добавил с широкой ухмылкой:
- И очень удовлетворённая!
Олег сделал в его сторону ложный выпад, а Дэн картинно уклонился от удара и продолжил:
- Вот так значит встречаете друзей, которые пришли спасти вас от голодной смерти?!
Он поставил перед собой пакет и начал доставать из неё коробки с пиццей и салатами. Только теперь я поняла, что весь день мы ничего не ели, и это тут же подтвердил мой бурчащий желудок.
- Денис, ты бог! – заявила я, вдыхая ароматы, разливающиеся по комнате.
- Ага, - сдала его Лена, - если бы не я, он бы и не подумал о еде.
- Леночка, ты богиня! – передразнил меня Олег. - А теперь все к столу, а то кое-кто упадет в голодный обморок.
Мы с ним набросились на еду, а Лена с Денисом едва прикоснулись к салатам.
- Вот видишь, зеленоглазка, как плохо долго держать друг друга на голодном пайке – после этого такой нечеловеческий аппетит наступает?! – двусмысленно поучает Лену Дэн, развалясь на кресле-мешке.
Лена махнула в его сторону рукой и повернулась ко мне:
- Возьми мой телефон и позвони родителям. Я сказала, что твой сел.
- Что я ещё должна знать для разговора с мамой?
- Мы с тобой сначала были в бассейне, потом готовились к лабе по физике, но не закончили, и ты ночуешь у меня.
Олег приподнял бровь:
- О! Мне это нравится!
- Врать родителям тебе нравится? – невинно переспросила я.
- Нет, твоя ночёвка у меня.
- И почему я не удивлена?! – закатила глаза Лена.
- Потому что ты сама ночуешь у меня, - прояснил ситуацию Денис.
- Круговая порука, блин, - пробормотала я, забирая телефон у Лены и выходя в коридор.
Разговор с мамой прошёл быстро и спокойно: я врала – она делала вид, что верит. Я чувствовала, что она всё понимает, и от этого было немного неловко, но острого чувства стыда я не испытывала. Отключившись, я стояла, прижав телефон к груди, и размышляла: с каких пор я стала так легко врать? Это на меня так действовал Олег? Да, наверное. Сказать маме правду, что я останусь ночевать у молодого человека, – значит, обречь её на переживания, пойти на конфликт. Когда я сама стану мамой, то, наверняка, не захочу, чтобы мои дети меня обманывали, но и знать всю правду об их личной жизни тоже накладно: многие знания – многие печали.
Я смотрела из темноты коридора в приоткрытую дверь комнаты на Олега. Он сидел, вытянув одну руку по спинке низкого дивана, а другой ерошил свои волосы. Рубашка была наполовину расстёгнута, и я заворожённо смотрела на мышцы его груди, на кадык, который ходил вверх-вниз каждый раз, когда Олег делал глоток из стакана. И я понимала, что не хочу сейчас думать об этической стороне взаимоотношений с родителями, сейчас это всё вторично. Я любила родителей, но любовь к Олегу была такой новой, такой непривычной, что я не могла от неё отказаться даже во имя семейных привязанностей. Возможно, это неправильно, но эта неправильность возбуждала и заставляла сердце бешено колотиться от новизны чувств.