Судорожный вздох вырвался у нас обоих. Она садилась на меня всё глубже и глубже, не отрывая взгляда от моего лица.
- Тебе удобно? Не больно? – она тревожно всматривалась в меня, застыв на полпути.
- Мне замечательно! – уверил я её и, ухватив за бёдра, насадил на себя полностью. Она всхлипнула, закинув голову, и мышцами сжала меня изнутри так крепко, как будто это была рука. Я застонал и приподнял её, вновь заставляя вспомнить тот ритм наших тел, который она недавно поймала. Вверх – вниз, вверх – вниз, грудки с бесстыдно торчащими розовыми сосками равномерно подпрыгивают у меня перед глазами. Красивое, совершенное тело – и я внутри самой прекрасной девушки. Возбуждение бурлило у меня в крови, как у подростка, радость обладания Светой была настолько велика, что я боялся сорваться, кончить в самом начале, не удовлетворив мою красавицу. Надо было срочно отвлечься
- Ты согласна на моё предложение с машиной? – спросил я, сжимая её ягодицы и чуть приглушая ритм движений. Она сначала посмотрела на меня как на сумасшедшего – о чем это я? Но тут же всё поняла и вытянулась на мне:
- Наверное, да. Я подумала, что ты прав, но не в том, что я буду быстрее добираться до тебя, а в том, что я смогу в дальнейшем, пока ты не поправишься полностью, быть твоим личным водителем.
Я засмеялся:
- Да, я просто нагло тебя использую! Я такой корыстный и эгоистичный, что хочу зайти ещё дальше.
- Куда уж дальше? – деланно испугалась она и повела бёдрами, заставив меня дёрнуться в её горячей глубине.
- Понимаешь, - я заглянул в сапфировые глаза, погладил её попку и возобновил движения – пока неторопливо, размеренно, чтобы просто поддержать состояние возбуждения, - ещё до аварии я хотел устроить вечер знакомств для наших родителей. И от этой мысли до сих пор не отступил. Теперь, когда я не могу посещать рестораны, мне всё же хотелось бы, чтобы такая встреча состоялась. Матушка согласилась, так что слово за тобой. Хотела бы ты, чтобы твои родители и моя мама официально познакомились у нас дома?
- Ты выбрал очень подходящий момент для разговора о родителях, - она прикусила мне мочку уха и потёрлась сосками о мою грудь.
- Я не хочу, - упрямо продолжил я, - чтобы ты согласилась из жалости к моему нынешнему положению. Не хочу давить на тебя и принуждать к принятию решения, которое тебе не по душе...
Она положила пальцы мне на губы, заставляя замолчать.
- Я с удовольствием передам своим родителям ваше приглашение. И сделаю это не из жалости, а от любви.
- И ты готова стать моей женой?
Она снова засмеялась:
- В принципе, да, но давай вернёмся к этому вопросу лет так через пять.
Я вздохнул:
- Через пять лет я буду старым и тебе неинтересным.
- Тогда я брошу тебя и найду молодого и интересного. А пока смирись с моим присутствием.
Она ритмично сжимала и разжимала стенки влагалища, и я, не выдержав, задал бешеный ритм нашим телам. Она кончила первой, я отстал от него всего лишь на несколько секунд, и с криком откинулась назад, сотрясаясь всем телом.
Я сильно прижал её к себе и очень надеялся, что она не поняла, в каком полуобморочном состоянии я находился – боль охватила всю левую половину головы и буквально разрывает мои сосуды.
17. Она
Я не люблю вспоминать те первые дни в больнице. Если бы не поддержка Дэна и Лены, я бы, наверное, сломалась. Мать Олега смотрела на меня пустыми глазами и на все мои просьбы пустить к нему или хотя бы рассказать о его состоянии отвечала сквозь зубы:
- Я не знаю, кто вы, но состояние моего сына вас в любом случае не касается.
Денис на правах друга узнал у неё, что Олег в реанимационной палате, что он дважды побывал на операционном столе, что состояние тяжёлое, но стабильное, но в палату к нему никого, кроме матери, не пускают.
На третий день что-то меняется. Эта строгая и холодная женщина появилась в коридоре рядом со мной и не спросила, а как будто обвинила:
- Вы Света!
- Да, - испуганно ответила я, потому что не знала, чего ждать от неё – презрения или улыбки.
- Олег хочет вас видеть, пойдёмте.
Она не спрашивала моего согласия, а просто повернулась и пошла вперёди, а я за ней. Мы почему-то остановились недалеко от палаты; я видела, что она колебалась несколько мгновений, но всё же решилась задать мне, видимо, мучающий её вопрос: