А я наконец-то выговорила то, что меня мучило всё это время:
- Он меня оттолкнул, а сам не успел... я бы приняла удар, он был бы здоров... почему не я?.. почему он?.. за что?
Она подняла меня, усадила на больничный диван, обняла и произнесла фразу, мне не понятную:
- Просто он весь в отца – защищает тех, кого любит.
- Я тоже его люблю, - заревела я уже в голос, не стыдясь посторонних людей вокруг.
- Я поняла, - Вера Витальевна гладила меня по голове, плечам, - успокаивайся, девочка моя. Мы с тобой должны быть сильными в ближайшие месяцы.
Я отстранилась от неё и, глядя прямо в глаза, спросила:
- Мы?
- Да! – твёрдо произнесла она. – Мы! Мы с тобой. Но если ты решишь уйти, я тебя пойму и постараюсь объяснить Олегу.
- Нет, - я испуганно помотала головой, - не уйду. Он такой... такой... Я просто люблю его.
Я достала из сумки свой блокнот с рисунками и отдала Вере Витальевне:
- Это история нашего знакомства в картинках.
Она листала, а я ей рассказывала, как мы познакомились, как то ссорились, то мирились, как мне было трудно поверить, что такой красивый парень всерьёз заинтересовался мной. Когда она перевернула очередную страницу, я замерла: там мы с Олегом в постели – просто обнявшись и под одеялом, но мне ужасно стыдно, что я забыла об этом рисунке. Я с испугом посмотрела на Веру Витальевну, но она только хмыкнула, тут же закрыла блокнот и подняла на меня глаза:
- Тяжело нам с ним будет!
Она приняла меня в семью.
День за днём я наблюдала, как сходили синяки с лица Олега, как бледнела его кожа, на которой яркими рубцами, пока ещё ощутимо выпуклыми, проступали шрамы от многочисленных порезов. Сошла запёкшаяся корка, и его губы вновь стали розовыми и мягкими. Руки, замотанные от средних фаланг пальцев до самой шеи, постепенно освобождались от бинтов, и я вновь могла видеть его красивые сильные кисти полностью. Ему разрешили садиться, и многочисленных гостей он принимал сидя, откинувшись на подушки.
Я бывала у него каждый день и не испытывала никакой усталости. Если бы было возможно, я бы и ночевать в его палате оставалась, только чтобы у всех этих медсестёр не было случая касаться моего Олега. А я вдруг стала до ужаса ревнивой!
Однажды после массажа он не успел одеться, когда в палату вошли Денис и Лена, и то, каким взглядом она окинула его фигуру, как задержала взгляд на кубиках живота, мне очень не понравилось. Да, это моя подруга, да, мы обе познакомились с Олегом на пляже, но сейчас собственнические инстинкты во мне были так сильны, что я с каким-то даже раздражением бросила удивлённому Олегу футболку и вышла из палаты под надуманным предлогом.
Сейчас я не могла его делить ни с кем, только с Верой Витальевной. Меня бесили плотоядные улыбки медсестёр, их игривые взгляды, которыми они постоянно одаривали Олега, и мне хотелось выставить их из палаты навсегда. Я ловила себя на этих эгоистичных мыслях, но мне не было стыдно и раскаиваться я тоже не собиралась. Мне хотелось одного: быть с Олегом, окружить его заботой, хоть как-то отблагодарить за то, что он сделал для меня.
Наши отношения с ним проходили обратную стадию развития: у всех нормальных пар сначала был конфетно-букетный период, а у нас с ним сразу страсть, секс, и вот только теперь началось знакомство друг с другом и притирка характеров.
Мы разговаривали – мы много разговаривали, потому что, как оказалось, ничегошеньки друг о друге не знали. Я начала понимать, что стояло за внешне лёгким характером Олега. Он, привыкший к женскому вниманию, подчас не всегда адекватному, надел на себя маску героя-любовника: все думали, что у него огромное количество побед, что он менял девушек если не ежедневно, то раз в неделю точно, и это как не странно, помогало ему оставаться свободным. Многие думали, что вот сейчас он занят, но дойдёт очередь и до них.
- А ещё здесь заслуга мамы, - признался он мне. – Она всегда, ещё со школы, твердила, что нельзя давать девочкам ложную надежду, если ничего к ним не чувствуешь.
Он дотронулся ладонью до моей щеки, нежно провёл большим пальцем по подбородку и сказал, не отрывая глаз от губ:
- А к тебе я сразу почувствовал всё, что только возможно в первую же встречу на пляже. На тебе был телесный открытый купальник, и я взглянул в твою сторону как раз тогда, когда ты снимала платье. Мне показалось, что на тебе вообще ничего нет – и я чуть не задохнулся от накативших чувств. Ты была такой красивой, такой неземной! Я дико захотел тебя, чуть не загнулся от желания.