Я разозлился ещё больше, но всё-таки пояснил:
- Зачем ты ходишь в квартиру, где тебе не рады?
- А ты и правда не рад, что я здесь?
- Я всё тебе уже сказал раньше. Мне неприятно тебя видеть.
- Что так?
- Твоё присутствие напоминает мне то время, когда я был нормальным и сильным физически…
- А Денис, Влад, Паша тебе об этом не напоминают своим присутствием?
- Я их не трахал!
Я знал, что грубость Свете всегда была неприятна, и специально выплюнул ей в лицо это слово, надеясь, что она соотнесёт его с теми моментами, когда мы любили друг друга – безрассудно, страстно, на грани сознания. Никакой любви – просто трах. Именно эту мысль я и пытался ей внушить, да и себе тоже, честно говоря…
- И слава богу, - услышал я в ответ, - хоть в этом ты меня не разочаровываешь.
Я опешил:
- А в чём это я тебя разочаровал? В постели был плох.
- Хорош, - она ответила очень тихо, печально разглядывая моё лицо, - очень хорош. Так хорош, что я до сих пор не могу забыть тебя… и хочу тебя… хоть ты и повёл себя как капризный ребенок, испугавшийся самого себя. Скажи, у тебя были ещё приступы?
Я кусал губы, чтобы не сорваться в крик, её признание как солнечный свет в моей непроходимо сумрачной жизни.
- Можешь не говорить, я знаю, что приступов не было. По крайне мере таких, которые могли быть опасными для твоего дальнейшего существования. Но ты придумал себе страшилки и прогнал меня…
Я лежал один у себя в комнате и думал, как всё это прекратить. Я был на грани того, чтобы признаться Свете в своей любви. Признаться –значило пойти на поводу у своей похоти (господи, как я хотел ей сегодня – всю мою девочку, хрупкую, но такую сильную) и обречь Свету на роль сиделки при мне навсегда. Ей всего лишь 18 лет, она ещё станет счастливой с другим, в отличие от меня, здоровым и сильным мужчиной.
Боль прорезала мои ноги, поднялась по бёдрам и тупыми сильными ударами отозвалась в пояснице, вытесняя возбуждение и возвращая в нерадостную для меня реальность. Левая половина головы начала наливаться дёргающей, изматывающей болью. Я закрыл глаза и попытался лежать не шевелясь. Прекрасный из меня герой-любовник, заглядение просто!
Когда в десятом часу домой вернулась мама, я уже знал, как бороться с наваждением по имени Света.
- Мам, завтра у нас соберётся небольшая компания моих друзей.
- Небольшая? – переспросила она.
- Ну… все свои. Живу тут затворником. Но если тебе надо отдохнуть…
- Знаешь, - перебила она меня, - как раз завтра у меня намечается деловой ужин. После обеда пойду приводить себя в порядок, так что дом в твоём распоряжении.
- Спасибо, мам.
- Но с одним условием, - добавила она.
Я закатил глаза к потолку:
- Какое?
- Света будет рядом.
Мне только этого и надо было: пусть всё увидит собственными глазами и сбежит из нашего дома навсегда.
- Да без проблем! – широко улыбнулся я.
Я обратился за помощью не к Дэну, а к Сергею – он хоть и не входил в круг моим близких друзей, скорее был просто знакомым, но слыл человеком лёгким в общении и не зацикливающимся на моральной стороне многих вопросов. Денис же встречался с Леной, ближайшей подругой Светы, и мог испортить мне операцию под названием «Убрать брюнетку».
Света пришла в три часа, матушка, естественно, сообщила ей о гостях и ушла. А я не могу до конца осознать, хочу ли я того, что собирался сделать, или нет: мне спокойно и привычно, когда Света рядом, но тем не менее я хочу её оттолкнуть. И волновал меня не сам факт, а то, как я собирался это сделать.
Заставить её возненавидеть меня, отвернуться в отвращении – вот моя цель. Она должна оставить меня навсегда, не простив того, свидетелем чему станет очень скоро.
Пока я предавался сомнениям, Света появилась на пороге моей комнаты с полотенцем в руке.
- Что тебе надо? – грубо спросил я.