Шар в груди лопнул, и счастье залило все мои клетки, вытеснило из сознания остатки сомнений в правильности происходящего, и я, поймав руку своей Светы, поцеловал тонкое запястье – моя, любимая, желанная, прекрасная.
У двери кафе нас встретила Ольга Николаевна, мать Светы.
- Увидела вас в окно, - объяснила она, - как хорошо, что вы приехали. Рада, что ты уже сам передвигаешься.
Кафе было заполнено полностью, но мы прошли за тот самый столик, за которым когда-то уже сидели. Бармен дружески кивнул мне, официантки поздоровались, а Ольга Николаевна принесла нам горячий шоколад и спросила:
- Что-нибудь существенное съедите или просто пирожные?
Я почувствовал, как от витающих в воздухе запахов начал пробуждаться голод, и плотоядно облизнулся:
- Существенное! Желательно мясо!
Ольга Николаевна кивнула:
- Правильно, мужчина должен хорошо питаться.
Мне принесли кусок сложно запечённой говядины со свежими овощами, и пока я расправлялся с ним, Света, подперев голову, сидела напротив меня и смотрела во все глаза. Казалось, что вокруг её чёрных волос пульсируют волны света, отражаясь нежным светом на розовых губах, щеках.
- Я такая счастливая, - вдруг вздохнула она.
- Привыкай, это теперь будет твоё перманентное состояние, - пообещал я.
- Я согласна!
Я тоже был счастлив как ребёнок, которого на праздник привели в кондитерскую и купили всё, что он заказал. Я слушал людские голоса вокруг, вдыхал запахи выпечки и аромат кофе и понимал, что возвращаюсь в привычный мир, от которого отвык за месяцы затворничества.
Перед нашим отъездом в кафе из кондитерской пришёл Леонид Алексеевич и протянул Свете коробку, перевязанную атласной ленточкой:
- Вот, дочь, вам на вечернее чаепитие – ассорти пирожных.
Моя квартира встретила нас запахом новогодней ели и чистоты – мама, позаботилась и об уборке тоже.
Света открыла двери, занесла вещи, мне же оставалось только наблюдать за ней – руки заняты локтевыми костылями. Я оглядывал всё вокруг с каким-то изумлением, казалось, меня не было здесь много лет, и тем радостнее было узнавать знакомые вещи. Полосы света прорезали пространство комнаты, деля его на неровные части и создавая ощущение нереальности происходящего.
- Ну вот, ты и дома! – несколько задумчиво произнесла Света, когда мы устроились с ней за столом на кухне. Перед нами стояли чашки с чаем и блюдо с пирожными.
- Я уже и правда соскучился по своей квартире, - признался я, - но теперь вновь придётся привыкать жить в одиночестве.
Она внимательно посмотрела на меня:
- У тебя много друзей, они не оставят тебя здесь в одиночестве.
- А ты? – с волнением спросил я.
- Я тоже не оставлю, - взмахнула она в ответ ресницами.
Я проглотил комок в горле и задал вопрос, беспокоивший меня с самого утра:
- Ты останешься у меня сегодня?
Она отрицательно покачала головой:
- Нет, Олег, пока нет. Вернее, не сегодня. Ты осмотрись, побудь сам с собой.
Я разочарован, мне почему-то казалось, что у нас сегодня будет прекрасная ночь: я соскучился по своей девочке до дрожи тела, которую невозможно было контролировать. Каждую ночь она приходила ко мне во сне как подарок, её оголённые плечи и грудь матово белели в лунном свете на простынях моей кровати, и я бросался на неё без всякой нежности… чтобы тут же проснуться с болезненным стояком и в полном одиночестве.
Я хотел её, желал ощутить это гибкое тело под собой, а себя внутри, и Света всё прекрасно поняла, потому что обошла стол и села на ручку кухонного кресла, прижав к груди мою голову:
- Не грусти, мой хороший…
- Я чувствую себя сексуальным маньяком, потому что каждый день задаю тебе этот вопрос «Ты останешься?», и каждый раз ты отвечаешь отказом.
- Ты мужчина…
- Но почему ты не хочешь остаться?
- Не торопи меня, - Света провела открытой ладонью по моему лицу, кончиками пальцев коснулась шрамов, - мне нужно забыть твою блондиночку, чтобы решится.