Последний штрих в сие монументальное полотно внес, как всегда, Колобок, ворвавшийся, по своему обыкновению, в комнату подобно тайфунчику. По случаю июльской жары на этот раз на нем красовались странные пятнистые «багамы» и совсем уж легкомысленная «гавайка» с традиционными пальмами, бананами и вечно голодными тощими обезьянами. Довершали сей курортный имидж китайские тряпичные тапочки на пробковом ходу и длиннющий красный козырек на резинке, сдвинутый почти на самую лысую макушку. Больше всего Григорий Ефимович смахивал на преуспевающего голливудского продюсера или, в крайнем случае, на главного режиссера, которого только что вытащили со съемок нового тропического шедевра, но никак не на специалиста по связям с общественностью.
Закон инерции не позволил ему вовремя затормозить, и несчастный Гриша буквально рухнул на предмет своего тайного вожделения, едва не содрав с опешившей соблазнительницы то немногое, что на ней было надето.
Внешность часто бывает обманчива, особенно это относится к женщинам, непревзойденным мастерам маскировки и перевоплощения с помощью современного арсенала косметической и парфюмерной промышленности. Леночка же была истинной Женщиной с большой буквы, поэтому тонкий носик, пухлые губки, огромные синие глаза и хрупкая «осиная» фигурка не раз сбивали с толку любителей «клубнички». А когда они после позорного поражения и бегства зализывали и замазывали синяки и ссадины, то долго недоумевали и злились — как это их, таких крутых, накачанных и неотразимых, отделала какая-то девчонка. Пигалица! Соплей перешибить можно!.. И даже если узнавали потом, что нарвались не на «пигалицу», а на «барса» — мастера рукопашного боя, не могли поверить. Однако желающих повторить попытку, как правило, не находилось. В свое время не устоял перед искушением и Григорий Ефимович. И хотя ему знакомство обошлось не в пример легче — всего лишь вывихнутый палец на руке, которой он попытался приобнять Леночку пониже спины, — Колобок решил далее не испытывать судьбу и ограничиться обожанием на расстоянии. Иногда он, правда, отваживался на преподнесение букетика цветов или шоколадки, но это и был его предел. Наверное, единственным в редакции не пострадавшим от Леночкиных чар был я, и то потому, что знал ее не только по работе, но и по клубу славянских единоборств, где мы с ней встречались во время тренировок уже почти два года. Зато эта миловидная «кошечка» до сих пор не оставила попыток заполучить меня в свои «железные лапки».
Несколько мгновений после неожиданного «столкновения двух небесных тел» никто не двигался, потом полыхнула неяркая в свете дня вспышка, и раздалось тихое жужжание сменяемого в фотоаппарате кадра. Все разом повернулись к источнику звука и впервые в истории увидели ухмыляющуюся физиономию Дона Теодора.
— Извините, господа, не удержался! — он бережно спрятал в футляр миниатюрный «SpyGlass». — Такой кадр может войти в анналы нашего бравого еженедельника под рубрикой «Не верь глазам своим»…
— …или «Это вы можете»! — не замедлил прибавить я, разглядывая пунцовых от негодования и смущения «тайных влюбленных». — Ай да Федор Кузьмич! Уважаю профессионалов!
— Ах, так?! — опомнилась наконец роковая обольстительница, вывернувшись из объятий обалдевшего от счастья Колобка. — Значит, вот что называется у вас профессионализмом?! — она подошла вплотную к столу Маслова и уперла сжатые кулачки в крутые бедра. — Значит, вот что вы именуете высокохудожественной фотографией?!
— И тут Федор Кузьмич своим обостренным чутьем понял, что сейчас его будут бить и, возможно, даже ногами! — громко прокомментировал я.
Леночка не выдержала, фыркнула и, горделиво прошествовав к своему столу, демонстративно уткнулась в первую попавшуюся корректуру. Дон Теодор, видимо, всерьез решивший, что переборщил со снимком, некоторое время еще сидел с недоуменно-пристыженным видом, потом молча взял со стола какую-то фотографию, сунул ее в руку вышедшему из транса Перестукину и, буркнув мне «я на обеде», поспешил исчезнуть из кабинета. Женя, почему-то держа фотографию в вытянутой перед собой руке, тоже молча последовал за Масловым. И только Колобок продолжал бестолково топтаться у окна и бесцельно рыскать глазами по комнате в поисках спасительного уголка. Я поманил его пальцем и, когда он облегченно рухнул рядом со мной на стул, протянул ему традиционный стакан с холодной минеральной водой «Чажемто». Шумно выглотав воду, Гриша окончательно пришел в себя и вспомнил причину своего визита.
— Котов, ты уже в курсе про убийство в «Северной»?