Они в 13 D
***
Куталась в приподнятый воротник, Юрка ёжился, тёр перчаткой нос и почти всё время молчал. Он уже давно жалел, что не остался на каникулы в Москве, и ещё больше жалел о том, что назначил эту встречу именно здесь.
Ветер подул сильнее, подняв голову, Юрка увидел, что тучи сгущаются. Если начнётся дождь, им не поздоровиться. Пожалуй, нужно поскорее кончать со всем этим и поскорее идти домой, но слова почему-то застревали в горле, и Юрка по-прежнему молчал. Настя же говорила не переставая:
– Представляешь, у нас большой заказ пришёл. Начальник сказал, что если план выполним, то премия большая к Новому Году будет. Это просто супер, а то Иришке нужно сапоги обновить, да и куртка у неё так себе. Может и на куртку хватит. Вот дадут премию, обязательно куплю.
«А ведь она будет хорошей матерью. Если уж она о сестре так печётся...» – подумал вдруг Юрка и так же мысленно отругал себя за излишнюю сентиментальность.
– Кстати, я же тут на днях старые фотки нашла, целую пачку, – продолжала щебетать Настя. – Я тебе говорила? Нет? Напомни мне, когда к нам зайдем, я тебе покажу. Там мы с тобой на турбазе. Есть где мы на лошадях, а есть в лесу у речки. Ты с удочкой стоишь, весь важный такой. Помнишь, как ты банку кильки в костёр положил разогревать, а она рванула, а я потом котелок с ухой перевернула? В тот день у нас с тобой всё из рук валилось, но всё равно весело было, а ещё...
– Мать-то как? – пробубнил Юрка.
Настя тут же напряглась:
– Нормально... ну как нормально – всё так же, лежит. Уколы вот ей дорогие выписала, вот теперь сама их и колю. Только пока не особо помогают.
Настя говорила что-то ещё, Юрка кивал, поджимал губы, особо не вникая в услышанное. Зачем теперь ему всё это знать?
Окутавший уходящую вдаль аллею туман немного рассеялся, воздух стал суше, однако выпавшая накануне роса всё ещё висела на ветвях сильно полинявших деревьев и кустов. Листья, укрывшие газоны и асфальт тоже были мокрыми. Они липли к ногам, противно хлюпали, а одинокий фонарь, похожий на церковную свечку, тускло мигал.
Сегодня «Грибок», или Парк Культуры и Отдыха имени А.С. Грибоедова, совсем не походил на тот, такой привычный и близкий сердцу уголок из его весёлого и беззаботного детства. Ведь именно здесь он когда-то катался на качелях, играл с пацанами в «вышибалу» и в «картошку», целых три раза ходил на «Кинг Конга» – которого крутили в местном кинотеатре с сохранившимся ещё с советских времён названием «Ровесник». Здесь он когда-то подрался с Мишкой Тихомировым, из-за того, что тот решил покататься на Юркином новеньком велосипеде и не желал его возвращать. Здесь же когда-то и состоялась его первая встреча с Настей.
Было лето. Был парк-Грибок. Они оба тогда ещё были детьми...
С той самой минуты, Юрка и Настя почти не расставались, и именно «Грибок» стал для двух юных сердец самым излюбленным местом. Здесь среди аллей они, будучи уже старшеклассниками, часто бродили допоздна и спешили загадать желание, увидев упавшую звезду. Тогда они много говорили – болтали о разном и строили планы. Именно здесь, на одной из покосившихся от времени скамеек, Юрка впервые её поцеловал.
Когда Юрка уехал в Москву и поступил на юрфак, Настя так и осталась в их родном городе. Настина мать уже год как не вставала с постели после аварии. Она получала крохотную пенсию по инвалидности, поэтому Настя, чтобы обеспечить мать, себя и сестру Ирину не пошла дальше учиться, а устроилась монтажницей на местный радиозавод. Теперь они встречались редко, только когда он приезжал на каникулы. В основном общались по телефону и частенько при этом вспоминали свой любимый «Грибок».
Сегодня же Грибоедовский парк навевал на Юрку одну лишь тоску. Окутанный грязновато-жёлтой листвой, он почему-то заставил его вспомнить то самое полузаброшенное деревенское кладбище, на которое мать с отчимом возили его, чтобы проводить в последний путь бабу Тому. Это случилось за три года до его знакомства с Настей.
***
Прабабка Юрки при жизни была маленькой ворчливой старушкой с вечно поджатыми губами и визгливым голоском, именно к ней в деревню мать с отчимом возили мальчика каждое лето. Зная, что пока он страдает от скуки в деревне, а его мать и отчим отдыхают где-нибудь на югах, Юрка постоянно злился. Он не слишком-то жаловал бабу Тому, которая одно время, перед тем как отправить внука в постель, заставляла Юрку выпивать стакан коровьего молока. От этого молока у Юрки закладывало нос и першило в горле. Однако упрямую бабулю это нисколько не смущало. «У Зорьки моей молочко жирное, оно косточки укрепляет, – всякий раз говаривала баба Тома, – не может от неё ребёнку быть никакого вреда». Юрка сжимал губы, фыркал, за что частенько получал подзатыльники.