Наблюдая за страданиями мужа, миссис Форсберг пыталась успокоить его, вразумив воспаленное сознание своего любимого супруга. Но все попытки были напрасны, Джинкс ничего не хотел слушать. И мольбы его дорогой жены, пропадали в туне, не найдя отклика мужа.
- Очень кропотливый труд, - указав на ровные полоски, вырезанные на коре, заключил незнакомец.
Мистер Форсберг грустно улыбнулся. Для него они стали наказанием, разорвавшим его жизнь на миллион крохотных клочков, которые порождали отголоски последних дней Прентвиля. Конечно же, город не погиб в собственных руинах и отряхнувшись от пожарища, стал жить новой жизнью. Но для самого констебля он погиб навсегда.
- Зачем мы здесь? - озаренный собственной мыслью произнес мистер Форсберг.
И ответ пришел незамедлительно:
- Я хочу открыть тебе правду, избавив от напасти, которая не дает тебе покоя. Вспомни.
Джинкс покосился на незнакомца и его губы вздрогнули от внезапной догадки. Знакомое лицо, черты, выражение глаз. Он уже встречался с ним раньше.
Но где?
Пульсирующая боль в висках, словно спасительный укол ножа избавил констебля от тумана неведенья. Он вспомнил,
Стерев бесконечные годы сомнений - он, будто и не было этих бесчисленных лет самобичевания - снова оказался в Прентвиле. Город грехов только находился на пороге ужасного нападения. Констебль брел по улицам в поисках извечных пресловутых 'ответов', которые не отпускали его и по сей день. Именно тогда он встретил незнакомца впервые. Только в тот раз он предстал перед служителем закона в образе Ночного провожатого и чумазого трубочиста, и многих других...
Нет! Хотя возможно и другие люди, что попадались Джинксу во время следствия, были чем-то схожи с незнакомцем.
- Оно ваше, - достав из кармана старое потрепанное перо, констебль протянул его собеседнику.
Сомнений быть не могло. Он знал: кто был перед ним!
Коракс с благодарностью забрал дар и приложив его к плечу, провел рукой, словно стряхивал грязь. Перо, прижавшись к ткани, исчезло.
- Оно предназначалось для тебя как защита. И сполна выполнило свою задачу.
- Защита? - не расслышав, переспросил мистер Форсберг.
Ворон кивнул.
- Если бы не твой неудержимый нрав. Мы могли бы оступиться и тогда город пал под непосильной ношей собственных грехов.
- Но причем здесь я? От кого меня оберегали? И почему именно меня?! - будто из пушки выпалил констебль.
Коракс заметно улыбнулся.
- Не все так сразу. Вы люди очень самонадеянны. Научившись измерять время, вы считаете, что смогли его подчинить себе. Также и с собственной душой. Отстранившись от посторонних советов и наставлений, вы считаете себя творцами всего сущего, оступаясь и спотыкаясь. Падаете в бездну. И только потом просите о помощи. Но порой вы являете собой настоящий пример подражания и восхищаете нас своими поступками. Принося себя в жертву, вы действительно меняете ход предначертанного.
- Я не понимаю, - честно признался мистер Форсберг.
Ворон продолжил:
- Мир устроен гораздо сложнее, чем ты способен понять. Но я постараюсь объяснить... Выдуманная смерть возницы, была некой ширмой, прикрытием, чтобы уберечь именно тебя. Мое перо, которое все это время пребывало в твоем кармане, замылило глаз одному из бессмертных.
- Но ... - попытался что-то возразить констебль, но жест Коракса остановил его.
- Долгие годы, мой названный брат, пытался доказать Всеединому, что вы всего лишь жалкое отродье недостойное любви. Но слова так бы и остались только словами, если бы ваш город не стал умирать. Люди сами истребляли друг дружку. И ваш главный враг - Вы сами! И ваши бесконечные пороки стали преобладать среди тех, кто был достоин небесной любви.
- А как же остальные?
- Они то и стали камнем преткновения, для моего брата, - согласился ворон. - Именно вы, словно бельмо на глазу, мешали его планам.
- Но разве бессмертные способны вмешиваться в нашу жизнь? - не унимался мистер Форсберг.
- Бессмертные способны и на большее, - не согласился Коракс. - Только легче ведь совершить зло чужими руками. Именно так и поступил мой брат. Его жажда доказать Всеединому вашу греховность затмила взор. Слегка подтолкнув вас к бездне, он выбрал себе хорошее оружие. Поработив душу Шрама, он с легкостью, его руками, убил сотни праведников, которые могли бы помешать распространению греховной болезни.
- И вы вступили в борьбу с собственным братом? - предположил констебль.
- Нет, - слегка прищурив взгляд, ответил Коракс. - В борьбу вступил ты. А я только направил тебя на нужную стезю, не более того.
- Да разве я ...
Но читая мысли Джинкса, ворон вновь остановил его на полуслове.
- Не ты один. Вас было много, и вы справились, оказав помощь друг другу. А вместе с тем помогли мне и еще в одном деле. Душа первого орудия смерти, моего неугомонного брата, все еще ютилась в вашем бренном мире, и представляла, куда большую опасность для всех смертных. И только благодаря вашей помощи, я смог узреть ее, отыскав среди каменных улиц города...- На лице ворона возникла боль, которую нельзя было скрыть. Немного помолчав, он продолжил: - Жизни, унесенные порождением моего брата, всегда будут моим поражением. Я никогда не прощу себе тех бессмысленных жертв.
Мистер Форсберг больше не перебивал говорившего. Только слушал, пытаясь не упустить ни одного слова.
- Наше противостояние длиться долгие годы и порой цена победы - человеческие жизни.... а поражение всего-навсего недолгое перемирие, перед новой дуэлью.
- И что же, так будет всегда? - пораженно прошептал констебль.
- К сожалению да, - ответил Коракс. - Каждый раз будут находиться те, кто жаждет власти и необузданной силы; кто желает возвыситься над простыми людьми; те, кто вновь выберут ночь, отвергнув дневной свет. И всегда будут находиться те, кто сможет предложить им достойную награду, за их преданность в общем деле. Искушение - это опасное оружие, которым наделены бессмертные.
Мистер Форсберг вздохнул:
- Тогда к чему победа, если она напрасна... только передышка перед новым сражением.
- Пусть так, - кивнул ворон. - Только цена этой победы - тысячи спасенных жизней, и бесправно погубленных душ. А новая битва уже не твоя забота. Родятся другие храбрецы, кто довериться своему сердцу и не смогут поступить иначе.
Констебль согласился.
Потом Коракс еще долго говорил, рассказывая о мелочах и сложных вещах, которые скрыты от понимания простого смертного. Щедро отвечая на вопросы, он не пытался лукавить и отмалчиваться.
Джинкс слушал, чувствуя, как его разум наполняется надеждой, а душа молодеет, без следа стирая паутину уныния, которым была переполнена его голова.
Когда вопросы кончились, и воцарилось молчание, ворон коснулся плеча констебля. По телу мистера Форсберга разлилось приятное тепло, и он окончательно прозрел.
Тот день, когда Шрам передал ему один из своих грехов, заглянув перед гибелью в глаза инспектора - все последующие годы терзал душу победителя. Теперь он исчез навсегда.
Поднявшись, Коракс поклонился, тем самым выразив свою признательность. Повернувшись, он направился вдоль берега.
Мистер Форсберг посмотрел в след бессмертному и ничему не удивился, когда тот взмыл ввысь, превратившись в огромного властного ворона.
Не дожидаясь пока Коракс исчезнет в карминово-красных небесах, констебль развернулся и направился к дому. В кармане, предательски кольнув, дал о себе знать, спасительный талисман - смоляное вороное перо.
All
начало май 2010 года - декабрь 2010