— Хорнелюммер — датское искажение названия Хорнелен, горы на западном побережье Норвегии, к северу от Бергена.
— «Бык» — как рассказывается в исландских сагах, так назывался корабль короля Олава (на носу корабля было изображение быка).
Глава 8
Разложив все реактивы и баночки на полки и покосившись на флакон с недавно приготовленным зельем, Меропа оглядела почти что идеальный порядок в лаборатории Регулуса. Это место ведьма посещала редко и часто поражалась тому, насколько тут чисто и убрано. Да, в лаборатории зельеваров всегда царит порядок, понятный только им, но тут всё едва ли не блестит. Это учитывая, что Бьёрну входа сюда нет, не говоря про двух других эльфов — Брокка и Нунки (1).
Очередное зелье поиска для Морфина по улучшенному рецепту. Меропа уже несколько лет билась над поисками «брата», чтобы наконец разобраться со всеми загадками в её жизни. Тем более, зла она ему не желала, поэтому была не особо против того, чтобы отправить его жить в лес у Литтл-Хэнглтона, где уже был дом. Эльфы будут оставлять ему недельный запас пищи, а всё остальное он мог бы устроить себе самостоятельно. Лес бы не пустил его к мирным жителям, и всё было бы хорошо… Только вот отыскать Морфина никак не выходило, а ведь он точно жив: гобелен в таких вещах не обманывает.
— М-м, это зелье? Из моей лаборатории? — поинтересовался некто за спиной, заставив Меропу вздрогнуть от страха. Регулус, чтоб его, был просто прекрасным дуэлянтом, поэтому услышать его шаги у ведьмы никогда не удавалось. А жути нагнать дорогой муж умел.
— Другой в доме нет, — как можно спокойнее ответила Меропа, успокоившись. — Пора бы уже привыкнуть.
— Привет, пап! — на родителей со спины накинулся Матиас, вернувшийся с прогулки по саду и полностью испачкавший грязью пол у второго входа в дом. С парадной никто из них никогда не заходил, потому что та страшно огромная дверь имела соответствующий вес и почему-то постоянно издавала какой-то замогильный скрип, сколько её не чинили.
— Ты можешь разуваться не посреди комнаты? — ворчливо спросила Меропа, направляясь в свой кабинет. — И да, Мэт, ты должен выполнить каникулярное задание. Через три дня в школу, если ты не забыл.
— Да, мам, — закатил глаза мальчик и забитым взглядом посмотрел на отца, когда ведьма зашла в свой кабинет. — Почему я должен ходить в обычную школу? Я уже всё умею!
— Потому что ты должен быть социально адаптированным ребёнком, — на автомате заявил Регулус. Он и сам не понимал, но отмазка Меропы была приемлемой.
— Но ты же не любишь маглов, — не отставал Матиас, двинувшись вслед за отцом.
— Не все необходимые в этой жизни знания может дать Хогвартс или любая другая школа волшебства, — поучительным тоном начал Регулус. — У твоей матери есть документ о получении среднего образования у маглов, а диплом о получении медицинского образования котируется в обоих мирах. Понятно?
— Ужасно, — совершенно искренне отозвался мальчик, со страхом посмотрев на дверь, ведущую в кабинет Меропы, за которой та недавно скрылась.
— Согласен, — похлопал по плечу сына Регулус. — Занимайся и не пачкай весь пол, а то у Бьёрна будет истерика.
Тем временем Меропа достала из плотного конверта найденный очень давно отрезок от рубашки Морфина и опустила его в чашу, в которой было разлито зелье поиска. Через минуту вместо ткани в жидкости плавал пергамент, на котором начали появляться слова на валлийском языке. Ведьма иногда просто ненавидела старые ритуалы, потому что приходилось потом сутки переводить то, что получалось в результате. Благо, к валлийскому она была готова. Однажды в результате ритуала обращения за помощью к душам умерших ответ вышел на лепонтийском языке (2), что удалось определить лишь отцу Каспера, а потом уже с трудом перевести. Не говоря уже о том, что информация оказалась едва ли полезной.
И вообще, зачем она проводит эти древнейшие ритуалы? Возможно, дань традициям Певереллов, которые вообще чуть ли не на каждый день недели имели определённый ритуал. Меропа тут явно отставала от фанатичных предков. Но у неё было хоть какое-то разнообразие.
Удивительно, но в этот раз поиск выявил результат, но с заметным трудом. Слова едва выделились на поверхности мокрого пергамента, но Меропа смогла различить основную часть букв.