Я записала нас на очередной прием, в надежде уговорить этого упрямого парня, притащить его задницу в больницу и попытаться сделать хоть что-то ради нас, и пошла на выход. Когда я вышла из больницы, на улице было уже темно, а машина Эдварда стояла прямо напротив входа. Приехал. Ждал. Я медленно шла к ней, давая маленьким каплям вновь начавшегося дождя хоть как-то привести меня в чувство. Через лобовое стекло было видно, что Эдвард сидит, сложив руки на руле и опустив на них голову. Боже, за что? Рыдания снова просились наружу, но нет, я не должна, не имею права. Глубоко вдохнув, я открыла пассажирскую дверь и села на сиденье, вполоборота, лицом к нему. Он не пошевелился.
Минут пять мы сидели в тишине, каждый думал о своем. Мы оба не знали, как лучше реагировать на все это. Отчаяться, окунуться в болезнь и стать жертвой. Либо игнорировать ее и жить нормально, хотя бы то недолгое время, что нам отведено, а вдруг она исчезнет. Или, может, как вариант, попытаться лечиться и побороть это страшное слово «рак». Я знала, кожей чувствовала, всем нутром своим, что именно эти мысли сейчас у него в голове. И я была готова быть с ним при любом раскладе. Всегда рядом.
- Я всегда думал, что умру в автокатастрофе, - начал тихим голосом Эдвард, сидя все в том же положении.
- Ты еще не умер, - сердито сказала я.
Опять тишина. Она уже начинает меня пугать.
- Эдвард, - прошептала я, касаясь его руки. Мне захотелось коснуться его головы, но тут стало так страшно, а вдруг я сделаю ему больно. – Бо, посмотри на меня.
Он поднял голову и повернулся лицом ко мне. Улыбнувшись, он коснулся моей щеки и стер оттуда слезинку. Как? Неужели я снова плачу? Я даже не почувствовала. Сейчас я просто не имею права быть слабой.
- Шоколадка, что ты думаешь, если мы на следующей неделе поедим куда-нибудь, может в Майами?
- Ч- что, прости? – от шока и неверия в его слова я покачала головой.
- Майами, ты же хотела там побывать.
ААА, мне хотелось заорать на него, побить по щекам, чтобы привести его в чувство, я была на грани срыва, но нет. Я не имею на это права. Я должна быть с ним. Я буду подстраиваться под его настроение. Если мы будем на одной волне, то будет легче нам, ему.
- Думаю, мы еще успеем там побывать. Сейчас у нас есть дела чуточку важнее, – ответила я с улыбкой.
- Я просто так давно не купался в море, и сейчас вдруг захотелось, - вздыхая, мечтательно произнес он.
- Ну, раз захотелось, то поехали, - ответила я, залезая к нему на колени верхом, лицом к лицу. Он обнял меня крепко- крепко.
- Спасибо, что так реагируешь, - прошептал он в мои волосы. – Что почти не плачешь, и не устраиваешь трагедии. Ведь мы все переживем, да?
В ответ я лишь кивнула.
- Подумаешь, болезнь. Я же здоровый, как конь, - усмехнулся он, и, ослабив объятия, не размыкая рук, он чмокнул меня в нос и посмотрел мне в глаза.
- Ты мой конь, - тихо сказал я, улыбнувшись, и решила запустить пальчики к нему в волосы, но при этом настороженно, прислушиваясь к его реакции. Он рассмеялся.
- Бель, ты что, боишься, что нащупаешь ее пальцами?
- Ну, а вдруг, - смущаясь, улыбнулась я.
- Смотри, она еще и кусается, Бо! – воскликнул он и резко дернул головой, так, что я судорожно с испугом убрала руки от его головы. Он снова рассмеялся и крепко обнял меня. Он молчал. И я молчала. Будто ждала когда …когда же он откроет свою душу. Казалось, прошла вечность. Не выпуская меня из объятий и зарывшись носом в мои волосы, он начал шептать.
- Я подозревал, что так будет. Все эти боли и тошнота, я чувствовал, что все это не просто так. Все это конечно не есть хорошо. Но я не боюсь, Шоколадка, мне ничего не страшно. Ведь ты со мной, и я тебя не оставлю. Я буду бороться с ней ради тебя, я все сделаю ради тебя, ты это знаешь.
Я лишь кивнула, потому что не могла и слова вымолвить, в горле был не камень, а целая скала, врезающаяся своими острыми краями в мою глотку, слезы застилали глаза.
- Только не плачь, договорились? - продолжил он нашептывать, и я снова кивнула. – Честно, мне будет только тяжелее от этого. Я не хочу, чтобы ты плакала, и не смогу простить себе каждой твоей слезинки. Поэтому ты сейчас глубоко вдохнешь и все, плакать мы больше не будем. Мы будем жить, как и раньше, и будем вместе бороться с болезнью. И спасибо, родная, что ты такая сильная. Честно, я горжусь тобой. – Закончил он с улыбкой и отстранился от меня. Его щеки были мокрыми от слез.