Лапы Оборотня вновь опустились. Бен попытался поднырнуть под них… но внезапно Оно схватило его. Дернуло на себя, как тряпичную куклу. Челюсти раскрылись.
— Ублюдок…
Бен ткнул большим пальцем в глаз Оно. Чудовище взревело от боли, и когтистая лапа продрала мальчику свитер. Бен втянул живот, но один коготь прочертил обжигающую линию боли по груди и животу. Кровь полилась на брюки, кроссовки, на пол. А Оборотень отбросил его в ванну. Бен ударился головой, перед глазами вспыхнули звезды, ему удалось сесть, он увидел, что на колени хлещет кровь.
Оборотень развернулся. С необыкновенной ясностью Бен отметил, что на нем вылинявшие джинсы «Леви Страусс», с расползшимися швами. Красная, в соплях, бандана, какую мог бы носить машинист, торчала из заднего кармана. На спине серебряно-оранжевого школьного пиджака Оно Бен прочитал: «КОМАНДА УБИЙЦ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ ДЕРРИ». Ниже имя — «ПЕННИВАЙЗ». И под ним, по центру, номер: 13.
Оно опять двинулось на Билла. Он успел подняться и теперь стоял спиной к стене, пристально глядя на Оно.
— Пристрели его, Беверли! — вновь крикнул Ричи.
— Бип-бип, Ричи, — услышала она собственный голос, донесшийся с расстояния тысячи миль. Голова Оборотня внезапно появилась в «вилке». Она прищурила глаз поверх пяты и отпустила ее. Дрожь в руках исчезла полностью. Она выстрелила плавно и естественно, как стреляла по банкам на свалке в тот день, когда они определяли, кто из них самый меткий.
Бен успел подумать: «Ох, Беверли, если ты промажешь на этот раз, нам всем конец, и я не хочу умирать в этой грязной ванне, но не могу из нее вылезти». Беверли не промахнулась. Круглый глаз — не зеленый, а убийственно-черный — внезапно появился по центру носа Оно: Беверли целилась в правый глаз, но попала на полдюйма левее.
Крик Оно — почти человеческий крик удивления, боли, страха и ярости — едва не оглушил их. У Бена от этого крика зазвенело в ушах. А потом идеально круглая дыра в носу Оно исчезла, скрытая потоком крови. Нет, кровь не текла — била из раны фонтаном, словно под высоким давлением. Кровь Оно окатила волосы и лицо Билла. «Не важно, — истерично подумал Бен. — Не волнуйся, Билл. Все равно никто не увидит этой крови, когда мы выйдем отсюда. Если выйдем».
Билл и Бев двинулись на Оборотня, а за их спинами пронзительно закричал Ричи:
— Выстрели в Оно снова, Бев! Убей!
— Убей Оно! — крикнул Майк.
— Да, убей Оно! — поддержал его Эдди.
— Убей! — крикнул Билл, его рот изогнулся в дрожащую дугу. Волосы усыпала желтовато-белая пыль штукатурки. — Убей Оно, Бев! Не дай уйти!
«Стрелять-то нечем, — бессвязно подумал Бен, — кругляшей не осталось. Что вы такое говорите, как она может убить Оно?» Но он посмотрел на Беверли и понял. И если бы его сердце и до этого мгновения не принадлежало ей, оно бы тут же стало ее. Она вновь растянула резинку. Пальцы сжимали пяту, скрывая, что в ней пустота.
— Убей Оно! — крикнул Бен и неуклюже полез через край ванны. Его джинсы и трусы промокли от крови и прилипли к телу. Он понятия не имел, серьезная у него рана или нет. Боль обожгла его в самом начале, а потом вроде бы и прошла, но крови-то вылилось немерено.
Зеленоватые глаза Оборотня перебегали с одного на другого, теперь помимо боли в них читалась и неуверенность. Кровь по-прежнему мощным потоком изливалась на пиджак.
Билл Денбро улыбнулся. Мягкой, обаятельной улыбкой… но глаз она не коснулась.
— Не следовало тебе начинать с моего брата, — сказал он. — Отправь этого ублюдка в ад, Беверли.
Неопределенность исчезла из глаз чудовища — Оно поверило. Плавно, одним движением, повернулось и нырнуло в канализационную трубу. На ходу меняясь. Форменный пиджак средней школы Дерри растворился в шкуре, оба обесцветились. Череп Оно вытянулся, словно сделанный из воска, который размягчился и потек. И силуэт Оно изменился. На мгновение Бену показалось, что он чуть ли не увидел истинную форму Оно, и сердце зашлось у него в груди, заставив жадно хватать ртом воздух.
— Я убью вас всех, — донесся из канализационной трубы громогласный голос. Грубый, жестокий, нечеловеческий. — Убью вас всех… убью вас всех… убью вас всех… — Слова затихали, размывались, исчезали, пока полностью не растворились в гуле машин, который поднимался по трубам.
Дом, казалось, тяжело, неслышно осел. Но он не оседал — осознал Бен, — он каким-то необъяснимым образом сжался, возвращаясь к обычным размерам. Рухнули магические чары, которыми пользовалось Оно для того, чтобы дом 29 по Нейболт-стрит казался большим, чем был на самом деле. Дом сжался, как эластик. Вновь стал обычным домом, в котором пахло сыростью и гнилью, брошенным жильем, в который иногда залезали алкоголики и бродяги, чтобы выпить. Поговорить и провести ночь под крышей, а не под дождем.