Его родители мертвы.
Он убийца.
Он…мёртв.
Всё это из — за того, что он «сияет». Ну и что, что ему десять лет? Он знал, что мир не так хорош, как убеждали его взрослые, что сияющих детей никогда не оставят жить своей жизнью.
Знал, как знают все дети, что чудовища рано или поздно приходят за «сиянием» и с ними придётся биться.
Но он не ждал чудовищ в человеческом обличии. Не знал, что такое бывает.
За это незнание жизнью заплатили все.
Туман немного рассеялся и Авери смог осмотреться. Правда, понятнее, где он находится, ему не стало. Трещины в земле, разрушенные дома, огромные деревья…в кустах мелькали огоньки, и мальчик невольно поискал глазами палку или камень, понимая, что любой зверь разорвёт его прежде, чем он сможет попытаться защитить себя.
— Дерри. Еда говорит — Старый Дерри, но он не старый, детёныш. Он как Старший, а Старший не старый, он был давно — давно, до Еды.
Авери с радостью обернулся на уже знакомый голос и с криком отшатнулся. Да, это был его Огонёк, Вайз, или как его называл другой Мальчик — с — Огоньками, Пенька, но как он выглядел! Глаза горят жёлтым огнём, окровавленные многосуставчатые когтистые пальцы хищно двигаются, словно вслепую ищут добычу, в которую могут вцепиться, а зубастая пасть, и так чересчур большая и широкая даже для такой большой головы, вообще разодралась от уха до уха.
— Ты меня напугал. — Честно сказал Авери. Огонёк радостно оскалил свою жуткую пасть, но Авери неожиданно для самого себя закончил — Не делай так больше.
Снова этот восторженный взгляд. Авери даже смутился — вместо того, чтобы рассердиться, чудовище явно умилилось его словами.
— Дерри, — повторил мальчик, удивляясь собственной смелости. — Я в Дерри. А теперь объясни, как я сюда попал.
— Ты хотел жить, мёртвый детёныш. Теперь ты живёшь в моём Старшем Дерри.
Огонёк уселся как кошка, «копилкой», и Авери неожиданно для себя улыбнулся.
Полуголый мальчик в тумане и Тварь с горящими глазами и окровавленными пальцами, сидящая, как кошка. Так ведь не бывает на самом деле.
— Ты мёртвая Еда, — продолжил Огонёк. — Я тебя Спел, но в следующий раз я Спою тебя лучше.
Мальчик невольно вздохнул. В ответах Огонька он понимал одно слово из десяти в лучшем случае.
— Я хочу домой. — тихо сказал Авери. — К маме и папе. Настоящим. Это невозможно, да?
— Джоорджи. — Лицо Огонька на миг исказилось, как от боли, и его горящие жёлтые глаза стали голубыми. — Ты даже говоришь как он.
Авери тихо плакал, его Огонёк смотрел на него, а мальчик думал о том, что чудеса в жизни бывают, но они страшные, и что он действительно никогда больше не увидит маму и папу. Огонька он решил больше не допрашивать. Мальчик уже понял, что это существо вроде бы старается ответить на его вопросы, но пройдёт некоторое время прежде чем он сам научится понимать его. Что ж, мёртвому мальчику некуда торопиться, не так ли?
Окровавленные пальцы и детские кружевные манжеты с бубенчиками. Это было ужасное сочетание, от которого волосы вставали дыбом. Авери задал вопрос, уже зная ответ.
— Почему у тебя пальцы в крови?
— Охотился на Еду, — радостно отозвался Огонёк.
— Я…я запрещаю тебе это. — Авери без сил опустился на холодную землю, чувствуя, что скоро снова потеряет сознание. До него только сейчас дошёл смысл значения слова «Еда», которое имела в виду придуманная им Тварь. — Не смей есть людей.
Огонёк улыбнулся ещё шире, от чего его косые глаза почти совсем уехали на затылок, обнял трясущегося от холода мальчика и свернулся с ним в клубок.
— Не есть Еду? — хихикнул Огонёк. — Как скажешь, Джорджи.
Авери хотел было сказать, что он не Джорджи, хотел ещё раз запретить Огоньку есть людей и убедиться, что он правда понял, но мальчик заснул, отогревшись в объятиях страшной Твари со светящимися глазами.
— Мы поиграаем в Огоньки, Авери, — сказало юное Оно спящему мальчику. — А потом ты полетишь.
Пеннивайз долго смотрел на спящего мальчика счастливыми глазами ребёнка, получившего, наконец, вожделенную игрушку, и думал о том, что это будет очень, очень интересная ИГРА.
Комментарий к Стеклянные шарики: Мальчик из Института (1 часть)
“Институт” Ст.Кинга. В этом романе пасхалок очень много, так же есть пасхалки на его будущие книги и на будущие книги его сына.
“Институт” очень страшный роман для меня, это личное. Наверное, никому другому он не принесёт такого ощущения ужаса и ночных кошмаров, и это очень хорошо.
========== Стеклянные шарики: Новые Неудачники? (2 часть) ==========
Девочка была странная — зачем в сумерках носить чёрные солнцезащитные очки?
Авери пошевелился, ожидая, что сидевшая возле него девочка вскрикнет и начнёт суетиться, но она просто улыбнулась ему.
— Мне не нужны глаза, чтобы видеть, Авери. Я рада, что ты пришёл в себя.
— Ты знаешь меня? — мальчик сел, подождал, пока у него перестанет кружиться голова и очень сильно смутился, сообразив, что из одежды на нём только грязные, испачканные землёй детские трусы.
— Тебя родители ищут. Уже сутки. Нам о многом надо поговорить, но сейчас ты должен вернуться домой.
— Ты знаешь меня? Как тебя зовут? Кто ты? — забросал девочку вопросами Авери, начиная чувствовать нарастающий ужас. Почему он почти ничего не помнит?!
— Дайна Кэтрин Беллман. Я…такая же сирота, как ты. В приюте мы общались, пока тебя не усыновили. — Дайна улыбнулась, но тут же посерьёзнела. — А насчёт памяти - Оно иногда допускает такие ошибки.
— Оно? — Авери встал при помощи Дайны и она повела его за собой, как малыша — держа за руку.
— Пеннивайз. — Дайна снова грустно улыбнулась. — Оно.
— Мой Огонёк и тебя оживил? Ты тоже из Института?
— Твой Огонёк? — переспросила Дайна и грустно рассмеялась. — Авери, Оно — страшное существо, это пришелец из другого мира. Я не из Института. Я…обязательно расскажу тебе всё, что знаю, и отвечу на все твои вопросы, только сначала успокой своих родителей. Ты ведь знаешь, что делать?
Всё, что говорила эта девочка в тёмных очках, было странным. И сама девочка была странной, но она говорила вроде бы правильные вещи — Авери и сам знал, что ему лучше вернуться, прикинуться счастливым обыкновенным ребёнком и успокоить переживающих за него приёмных родителей.
Мысль о том, что Огонёк вовсе не придуманный его мозгом воплощённый образ его же Огней, была неприятной, но мальчик решил пока не верить всему, что говорила ему Дайна.
Он покорно позволил ей отвести себя за руку домой, вытерпел слёзы, объятия, нежные упрёки, и правильно отреагировал на несколько посещений привязчивого доктора.
Его приёмные родители и правда оказались милейшими людьми, и Авери было даже немного стыдно начинать называть их «мама» и «папа» — но ему нужна была свобода, и лучшего способа поскорее добиться её он не смог придумать.
За ним наблюдали около месяца. Авери был как все — в меру шутил и даже шалил, в меру капризничал и льнул к папе и маме. В конце — концов его оставили в покое, и разрешили гулять одному: родители мудро рассудили, что у нормального мальчика должны быть друзья, своя жизнь и много — много детских игр на свежем воздухе.
Авери выслушал множество наставлений о том, как опасно даже приближаться к развалинам Старого Дерри, честно пообещал быть осторожным и весело побежал в счастливое утро…конечно же, к запретным развалинам старого города и друзьям, ждущим его там.
Друзьям, с которыми он давно уже был знаком, ни разу не видя их вживую.
Когда Дайна впервые заговорила с ним мысленно, Авери не испугался, даже обрадовался тому, что девочка первой вышла на связь. Они очень много общались, и настал день, когда к её голосу присоединился другой, за ним ещё один и ещё. Авери чувствовал себя почти счастливым, понимая, что все эти дети, говорящие с ним, такие же, как он. Радовался, что его понимают.
Вот только истории, которые они рассказывали ему о себе, почти всегда были ужасными.