– Я немного устал, – сказал Майк, – Восемь-десять миль туда и обратно, не забывай. Тебе нужна помощь с трактором, папа?
– Нет, я раскручусь с ним за эту неделю. Иди в дом и помойся.
Майк отошел, но затем отец снова позвал его. Майк оглянулся.
– Больше туда не ходи, – сказал он, – по крайней мере, пока все это не прояснится, и они не схватят человека, который делает это... Ты никого не видел там, нет? Никто не гнался за тобой, не пугал?
– Я вообще не видел людей, – сказал Майк.
Вилл кивнул и зажег сигарету.
– Наверно, я зря посылал тебя туда. Старые места, вроде этого, могут быть опасны.
Они встретились глазами.
– О'кей, отец, – сказал Майк. – Так или иначе, я не хочу больше туда ходить. Было немного страшно.
Вилл кивнул снова.
– Чем меньше слов, тем лучше, мне кажется. Пойди и приведи себя в порядок. И скажи матери, чтобы поставила варить еще Три, четыре сосиски.
Майк ушел.
4
"Ничего особенного, -думал Майк Хэнлон, глядя на желобки, ведущие к бетонному краю Канала. – Ничего страшного, это, может быть, просто сон, и..."
На краю Канала были пятна засохшей крови.
Майк посмотрел на них, потом заглянул вниз, в Канал. Черная гладкая вода текла мимо. Дорожки грязной желтой пены цеплялись за края Канала, иногда прорываясь к течению ленивыми кривыми петлями. На мгновение – только на какое-то мгновение – два сгустка этой пены соединялись и, казалось, образовали лицо, лицо ребенка, а глаза его вскинулись в реальном воплощении ужаса и агонии.
Майк сдержал дыхание, как будто уколовшись.
Пена рассеялась, потеряла очертания, и в этот момент справа раздался громкий всплеск. Майк быстро повернул голову, подавшись немного назад, и в течение минуты ему казалось будто он видит что-то в тенях туннеля, через который вода Канала, протекавшая под землей, снова выходит наружу.
Потом оно ушло.
Вдруг, почувствовав холод и вздрогнув, Майк порылся в кармане в поисках ножа, который он нашел в траве. Нашел и бросил его в Канал. Послышался всплеск, рябь, потом круговерть, потом как бы наконечник стрелы.., и – ничего.
Ничего, кроме страха, который внезапно охватил его, и жуткая уверенность, что поблизости что-то есть, что-то наблюдает за ним, проверяя свои возможности, ожидая подходящего момента.
Он повернулся, намереваясь идти к велосипеду – бежать было бы унизительно, означало бы, что он поддался страху, – но тут снова раздался всплеск. На этот раз – намного громче. Позабыв о чувстве собственного достоинства, Майк помчался во всю прыть, на воротах набил себе ягодицы, снял с упора велосипед и заработал педалями на огромной скорости. Запах моря был даже слишком насыщенный. Он был повсюду. И вода, казалось, слишком громко капает с мокрых веток деревьев.
Что-то надвигалось. Он слышал волочащиеся, крадущиеся шаги в траве.
Он стоял на педалях, выжимая из них все возможное, и выскочил на Мейн-стрит не оглядываясь. Он несся домой с удивлением думая, что, к черту, нашло на него, что потянуло его.., на это место.
А затем попытался думать о поденной работе, ни о чем больше, кроме поденной работы. В конце концов, это ему удалось.
И когда на следующий день он увидел в газете заголовок «ЕЩЕ РАЗ ОБ ИСЧЕЗНУВШЕМ МАЛЬЧИКЕ, НОВЫЕ СТРАХИ», то подумал о карманном ноже, который бросил в Канал, – о карманном ноже с инициалами Е.С, на боку. И подумал о крови, которую видел на траве.
И еще – о тех желобках на земле, которые тянулись к краю Канала.
Глава 7. ЗАПРУДА В БАРРЕНСЕ
1
Если смотреть на Бостон со скоростной автомагистрали в четверть пятого утра, то он кажется городом мертвецов, размышляющих над какой-то трагедией прошлого – то ли чумой, то ли проклятием. Запах соли, тяжелый, насыщенный, исходит от океана. Из-за утреннего тумана в городе почти незаметно движения.
Двигаясь на север вдоль Морроу Драйв, сидя за рулем черного «Кадиллака», Эдди Каспбрак словно бы ощущает возраст этого города. Возможно нигде больше в Америке нельзя так ощутить возраст города. Бостон – шпротина в сравнении с Лондоном, дитя в сравнении в Римом, но по американским стандартам, по крайней мере, он стар. Он занял свое место на этих низких холмах триста лет назад, когда еще и думать не думали о налогах на чай и на почтовые отправления, когда Поль Ривер и Патрик Генри еще не родились.
Возраст города, его тишина, туманный запах моря – все это делает Эдди нервным. А когда Эдди нервничает, он берется за аспиратор. Он всовывает его в рот и выдавливает в горло облачко оживляющей струи.