Мне никогда не захочется играть там, внизу, — неожиданно понимает он и удивляется, что мысль эта не ужасает его и не печалит, а, наоборот, освобождает.
Он стоит там еще немного, потом отворачивается от Барренса и направляется домой, проходя по темным улицам, держа руки в карманах, глядя время от времени на дома Дерри, тепло освещенные ночным светом.
Через квартал или два он начинает идти быстрее, думая об ужине… а еще через пару кварталов он начинает насвистывать.
ДЕРРИ:. ПОСЛЕДНЯЯ ИНТЕРЛЮДИЯ
Океан в это время — это сплошная флотилия кораблей;
и вряд ли нам удастся не столкнуться с каким-нибудь из них,
переплывая его. Мы просто пересекаем его, — сказал мистер Микобер,
поигрывая своими очками, — просто пересекаем. Движение — это иллюзия.
4 июня 1985 года
Билл пришел минут двадцать назад и принес мне эту книгу — Кэрол нашла ее на одном из столов в библиотеке и отдала ему, когда он попросил. Я думал, что ее мог бы взять шеф полиции Рэдмахер, но, очевидно, он не хотел с ней ничего делать.
Заикание Билла опять исчезает, но бедняга постарел за эти четыре дня года на четыре. Он сказал мне, что Одра выпишется из больницы Дерри (где я и сам сейчас лежу) завтра, и только нужно будет пройти частное обследование в Институте Мозга в Бангоре. Физически она чувствует себя превосходно — небольшие царапины и синяки уже проходят. Но психически…
— Ты поднимаешь ей руку, а она остается в таком же положении, — сказал Билл. Он сидел у окна, вертя в руках стакан с содовой. — Она так и будет там болтаться, пока кто-нибудь не положит ее на место. Она реагирует, но очень заторможенно. Они сделали снимок мозга, он показывает сильное поражение альфа-волны. Она в кккататоническом шоке, Майк.
Я сказал:
— У меня есть идея. Может быть, и не очень хорошая. Если тебе не понравится, просто скажи.
— Какая?
— Мне здесь торчать еще целую неделю, — сказал я. — Вместо того, чтобы посылать Одру в Бангор, почему бы тебе не поехать ко мне вместе с ней, Билл? Побудь с ней недельку. Разговаривай, даже если она не отвечает. Она… она в сознании?
— Нет, — сказал Билл угрюмо.
— А ты сможешь — я имею в виду — ты будешь…
— Попробую ли я сделать что-нибудь? — Он улыбнулся, и это была такая страдальческая улыбка, что мне пришлось отвести глаза. Так улыбался мой отец, когда рассказывал мне о Батче Бауэрсе и цыплятах. — Да. Я думаю, что мы так и сделаем.
— Не буду уговаривать тебя не обращать на это внимания, ты не сделаешь этого, это очевидно, — сказал я, — но, пожалуйста, помни, ты сам высказался, что многое из того, что произошло, было безусловно предопределено. Это может включать и Одру.
— Я ннничего не скажу о том, куда я ездил.
Иногда лучше вообще ничего не отвечать, что я и сделал.
— Хорошо, — сказал он. — Если ты действительно предлагаешь мне…
— Да, именно предлагаю. Ключи возьмешь в больничной камере хранения. У меня там в морозилке парочка бифштексов «Дельмонико». Может быть, и это было предопределено.
— Она ест только мягкую и жидкую пищу.
— Ну ладно, — сказал я, продолжая улыбаться, — может быть, появится причина отпраздновать что-нибудь. Там есть очень хорошая бутылка вина в шкафу в кладовке. «Мондави». Местное, но очень хорошее.
Он подошел и пожал мне руку.
— Спасибо, Майк.
— В любое время, Большой Билл. Он отпустил мою руку.
— Ричи улетел в Калифорнию сегодня утром? Я кивнул.
— Ты думаешь поддерживать с ним связь?
— Ммможет быть. Некоторое время в любом случае. Но… — он посмотрел на меня ровно. — Это снова произойдет, я думаю.
— Забывание?
— Да. Фактически, я думаю, что это уже началось. Так, небольшие фрагменты. Детали. Но, думаю, это будет усиливаться.
— Может быть, это и к лучшему.
— Может быть, — он выглянул из окна, все еще вертя в руке стакан с содовой, почти наверняка думая о своей жене, такой большеглазой, молчаливой, красивой и восковой. Кататония. Похоже на звук захлопывающейся двери. Он вздохнул:
— Может быть, так и есть.
— Что с Беном и Беверли?
Он посмотрел на меня и улыбнулся:
— Бен пригласил ее с собой в Небраску, и она согласилась, по крайней мере, на время. А ты знаешь о ее плане насчет Чикаго?