- Ммммы, - сказал Билл.
- Что?
- Ммы сделаем это.
- О, - сказал Бен, чувствуя (и выглядя, он был уверен) себя страшно тупым. Но ему было наплевать, как он выглядит, потому что он вдруг почувствовал себя очень счастливым. Он не мог даже вспомнить, когда в последний раз был счастлив. - Да. Мы. Так или иначе, если вы - мы - наполним пространство между досками камнями и прочим, запруда выдержит. Доска, которая выше по течению, будет опираться о камни и песок по мере того как вода будет скапливаться. Вторая доска отклонится назад и выпустит воду, я думаю, но если бы у нас была третья доска.., смотрите.
Он сделал на песке палочкой рисунок. Билл и Эдди Каспбрак наклонились и изучали его с живым интересом.
- Ты когда-нибудь раньше строил запруду? - спросил Эдди.
Тон у него был уважительный, почти благоговейный.
- Нет.
- Тогда отткуда ты знаешь, что она будет ррработать?
Бен посмотрел на Билла озадаченный.
- Конечно будет, - сказал он. - Почему нет?
- Но оттгкуда ты ззззнаешь? - спросил Билл. Бен почувствовал в интонации вопроса не саркастическое недоверие, а искренний интерес. - Как тты можешь ббыть увверен?
- Я просто знаю, - сказал Бен. Он посмотрел вниз на свой рисунок, чтобы самому удостовериться. Он никогда я жизни не видел водонепроницаемую перемычку, ни на чертеже, ни в действии, и не имел никакого представления о том, что он только что отлично воспроизвел ее.
- О'ккей, - сказал Билл и похлопал Бена по спине. - Ддо зззавтра.
- Во сколько?
- Я и Эээдди придем сюда к восьми ттридцати...
- Если мы с матерью не будем еще сидеть в травмопункте, - сказал Эдди и вздохнул.
- Я принесу несколько досок, - сказал Бен. - У одного парня в соседнем квартале их полно. Я стрельну несколько.
- Принеси еще какого-нибудь провианта. - сказал Эдди. - Что-нибудь поесть. Знаешь, типа сэндвичей.
- О'кей.
- У тттебя есть кккакое-нибудь орружие?
- У меня есть духовое ружье "Дейзи", - сказал Бен. - Мама подарила мне его на Рождество, но она сходит с ума, если я стреляю дома.
- Ппринеси его, - сказал Билл. - Может быть, мы будем играть в войну.
- О'кей, - сказал Бен счастливо. - Слушайте, я должен мчаться домой, парни.
- Ммы ттоже, - сказал Билл.
Они втроем покинули Барренс. Бен помог Биллу поднять Сильвера на насыпь. Эдди плелся в хвосте, снова дыша с присвистом и с горечью глядя на свою запачканную кровью рубашку.
Билл сказал "до свидания" и нажал на педали, крича "Пошел, Сильвер, ДАВАЙЙЙ!" на пределе своих легких.
- Гигантский вел, - сказал Бен.
- Еще бы, - сказал Эдди. Он сделал еще одну затяжку из аспиратора и опять дышал нормально. - Он иногда возит меня на багажнике. Едет так быстро, что из меня дух вон. Он хороший мужик, Билл. - Это последнее он сказал экспромтом, но его глаза говорили нечто более выразительное, значимое. Они были полны обожания. - Ты знаешь, что случилось с его братом, нет?
- Нет, а что с ним?
- Убили прошлой осенью. Какой-то парень убил его. Вырвал руку - прямо как вырывают крылышко у мухи.
- Боже мой!
- Билл - он обычно несильно заикался. Сейчас ужасно. Ты заметил, что он заикается?
- Да.., немного.
- Но его мозг не заикается - понимаешь, что я имей в виду?
- Да.
- Ну в общем я тебе это рассказал, потому что ты хочешь, чтобы Билл был твоим другом, а с ним лучше не заговаривать о его маленьком братишке. Не задавай ему вопросов. Он от этого весь съеживается.
- Господи, еще бы, - сказал Бен. Он теперь, смутно вспомнил о маленьком мальчике, которого убили прошлой осенью. Интересно, думала ля мать о Джордже Денбро, когда давала ему часы, которые он теперь носил, или о более ранних убийствах. - Это случилось сразу после большого наводнения?
- Да.
Они дошли до угла Канзас и Джексон, где должны были разойтись. Тут и там бегали ребята, играя в салки и в бейсбол. Один смешной маленький паренек в больших белых шортах шел с сознанием собственной значимости за Беном и Эдди, катил хула-хуп и кричал: "Эгегей!"
Мальчишки посмотрели на него, удивленные, потом Эдди сказал:
- Ну, я должен идти.
- Подожди секунду, - сказал Бен. - У меня есть идея, если ты действительно не хочешь идти в травмопункт.
- Да? - Эдди посмотрел на Бена в сомнении, но с надеждой.
- У тебя есть пятицентовик?
- У меня есть десятицентовик. А что?
Бен рассматривал высыхающие темно-бордовые пятна на рубашке Эдди.
- Зайди в магазин и купи шоколадное молоко. Пролей примерно половину себе на рубашку. А когда придешь домой, скажи маме, что ты все .его пролил.
Глаза Эдди прояснились. За четыре года, с момента смерти отца, зрение матери значительно ухудшилось. Из-за самолюбия (и потому, что она не умела водить машину) она отказалась от консультаций с окулистом и не хотела носить очки. Высохшие пятна крови и пятна от шоколадного молока выглядели почти одинаково. Может быть...
- Это может сработать, - сказал он.
- Только не говори, что это моя идея, если все раскроется.
- Не скажу, - сказал Эдди. - Пока, аллигатор.
- О'кей.
- Нет, - сказал Эдди - когда я говорю так, ты должен ответить: "До скорого, крокодил".
- До скорого, крокодил.
- Понял. - Эдди улыбнулся.
- Ты что-нибудь имеешь в виду? - сказал Бен. - Вы на самом деле парни хладнокровные?
Эдди выглядел более чем смущенно, он явно нервничал.
- Билл хладнокровный, - сказал он и ушел.
Бен смотрел, как он шел до Джексон-стрит и затем повернул к дому.
Через три квартала он увидел три хорошо знакомые фигуры, стоящие на автобусной остановке на углу Джексон и Мейн. Ему здорово повезло, они стояли к нему спиной. Бен нырнул за забор, сердце у него отчаянно билось. Через пять минут междугородный автобус Дерри - Ньюпорт - Хейвен остановился, Генри и его дружки вынесли свои зады с остановки и прыгнули внутрь.
Бен подождал, пока автобус не скрылся из поля зрения, и поспешил домой.
8
Той ночью с Биллом Денбро случилась ужасная вещь. Она случилась второй раз.
Его мама и папа были внизу и смотрели телевизор, почти не разговаривая друг с другом, сидя на разных концах кушетки, как столбики-подставки для книг. Было когда-то время, когда комната, где стоял телевизор, открывающаяся на кухню, полна была разговоров и смеха, и того и другого было так много, что порой невозможно было слушать телевизор.
- Замолчи, Джордж! - кричал обычно Билл.
- А ты прекрати жрать воздушную кукурузу, - отвечал обычно Джордж.
- Ма, заставь Билла дать мне воздушную кукурузу.
- Билл, дай ему воздушную кукурузу. Джордж, не называй меня Ма. Ма - это похоже на блеянье овцы.
Или отец шутил, и они все смеялись, даже мама. Билл знал, что Джордж не всегда понимал эти шутки, но он тоже смеялся, потому что все смеялись.
В те дни мама и папа также были подставками для книг на кушетке, а он и Джордж были книгами. Уже после смерти брата Билл тоже старался быть книгой между ними, когда они смотрели телевизор, но это была холодная и неблагодарная работа. С двух сторон он ощущал холод, а дефростер Билла был слишком невелик, чтобы справиться с ним. И он должен был уходить, потому что этот холод замораживал его щеки, и от него у мальчика слезились глаза.
- Ххотите ппослушать шутку, которую я ссслышал сегодня в шшшколе?
- попытался он расшевелить их однажды, несколько месяцев назад.
Молчание. По телевизору преступник просил брата-священника спрятать его.
Отец Билла оторвался от журнала, который смотрел, и взглянул на Билла с мягким удивлением. Потом снова обратился к журналу. Там, на картинке, был изображен охотник, уставившийся из сугроба на огромного ревущего полярного медведя. "Искалечен убийцей из Белых Пустынь" - так называлась статья. Билл подумал: "я знаю, где находятся белые пустыни, - между папой и мамой на этой кушетке".
Мама совсем не подняла головы.
- Это насчет того, сколько нужно французов, чтобы ввернуть лампочку, начал Билл. Он почувствовал мелкую испарину на лбу, как бывало в школе, когда он знал, что учительница игнорировала его, пока могла, но скоро должна его вызвать. Он сказал это слишком громко, но казалось, не может понизить голос. Слова эхом отдавались в его голове, как сумасшедший перезвон, сжимаясь и изливаясь опять.